356. Выставка Бориса Козлова (ОГ, 1996, №39)

Красота убьет мир

Страшный суд можно увидеть уже сегодня

Второго октября в новом Музее изящных искусств при РГГУ открылась выставка московского художника Бориса Козлова, на которой он выставил недавно оконченную работу «Страшный суд». Как определить ее? – картина? икона? Скорее, это плоскостная проекция давно задуманного Храма Страшного суда, макет которого, сделанный Борисом Козловым вместе с питерским архитектором Александром Чистяковым, показан тут же.

«Страшный суд» Бориса Козлова может шокировать неподготовленного зрителя. Не увиденными ужасами (к ним-то мы привыкли и даже алчем их!), а совершенно необыкновенной красотой, радостным умиротворением «умозрения в красках».

- Сегодня, если чем-то и можно нас напугать, так это просветлением и красотой, - убежден художник. – Ведь Страшный суд это Божий, справедливый суд. Если это и мучение, так только нашим несовершенством перед открывающимся светом Создателя.

Кто-то из знакомых назвал его Храм Страшного суда – Храмом девяти дней. Тех дней после смерти, когда душа человека проходит очищение от земного тлена. Страшный суд Бориса Козлова включает в себя праздничный чин. Весь богослужебный годичный круг сходится в точке последнего предстояния человека пред Богом. Змей повержен Христом и предстоящими Богоматерью и святыми. Остается чистота света.

Перед «Страшным судом» можно пребывать часами, ощущая физически, как живописное пространство картины постепенно втягивает тебя внутрь, обступая со всех сторон, становясь многомерным. Радостная, избыточная сердцем живопись просветляет все твое существо.

Биография Бориса Козлова показательна для его поколения. Коренной москвич, он родился в пресловутом 1937 году сталинских казней и указа о запрете абортов. Жил в старом доме в Сокольниках, во дворе той самой булочной из фильма «Место встречи изменить нельзя». Где-то рядом жили Владимир Максимов, Владимир Буковский, Анатолий Зверев… Дед был церковным старостой в Сокольническом Храме Воскресения Словущего, где была спасена знаменитая «Иверская». Родители – актеры, играли у Мейерхольда. В середине 50-х Козлов учился в «потемкинском» Педагогическом, увлекался мистикой, просиживал в Ленинке, где, по его словам, «к концу 50-х прочитал все сегодняшние знаменитые книги». Посещал московские «салоны старух», переживших 20-е, где познакомился с художником Альтманом, Анной Ахматовой, молодым рыжим Бродским. Большое впечатление, как и на других художников поколения, на него произвел Московский фестиваль молодежи и студентов 1957 года. Ездил по стране, рисовал северные церквушки, Среднюю Азию, Прибалтику. Знаменитый мистический кружок «на Южинском». Давший миру писателя Юрия Малеева и исламского фундаменталиста Гейдара Джемаля, собирался в его квартире. Молодые люди уходили оттуда читать стихи на Маяковку и протестовать, как Буковский, на Пушкинскую. Религиозные картины Бориса Козлова покупались дипломатами, становясь известными на Западе и в КГБ. Он занял прочное место среди «художников-нонконформистов», идя в то же время собственным путем и в живописи, и в жизни. Экуменические идеи «религии вообще» очищались живым православием «монахов-старцев», далеким как от ханжества неофитов, так и от политиканства церковников.

Сегодня Борис Козлов редко покидает свою крохотную московскую квартирку, она же мастерская. Но духовная жизнь границ не имеет. В Израиле он был еще до начала регулярным паломничеств, организуемых Московской Патриархией. Православные монахини из Свято-Сергиева «белого» монастыря на Елеонской горе показали ему то место, где, по преданию, состоится второе пришествие Мессии. Они рассказали о старых планах строительства тут Храма Страшного суда. Совпадение оказалось поразительным: у Бориса Козлова в Москве уже были сделаны чертежи и макеты этого храма. Неудивительно, что на одном из клейм своего «Страшного суда» он изобразил эту скромную иерусалимскую церковку в Елеонском пейзаже.

Ибо православная вера есть соединение времен и пространств.