1289. Харпер Базаар в бывшем музее революции (РГ, 2006, 28 марта)

Игорь Шевелев

Шахри Амирханова и Дерк Сауэр

Два земшара – два базара

В бывшем музее революции - стиль на любой строй

В музее современной истории на Тверской, который в прежней жизни был то английским клубом, то музеем революции, проходит фотовыставка «10 лет роскоши и стиля», посвященная 10-летию русского издания журнала «Harper’s Bazaar». Место выбрано удивительно удачно. Многие из гостей, приглашенных на вернисаж, оказались тут впервые, и с изумлением рассматривали пистолеты русских террористов, сабли и шинели военачальников или фрагмент интерьера типовой советской квартиры конца 40-х – начала 50-х годов: муж в гимнастерке с медалями на груди пришел с работы, читает газету «Правда», жена готовит, на стене стиральная доска, на тумбочке телевизор КВН с линзой. И тут же, в соседнем зале, воинствующий гламур их внуков. На самом деле одно другого стоит, - главное, чтобы все было, «как у людей».

Конечно, в момент своего появления в России подобные «глянцевые» журналы несли важную информацию о моде, стиле поведения, образе жизни – в том числе, о роскошных возможностях самого издания. Все-таки американский журнал, придуманный братьями Харпер, насчитывает почти 140 лет, и за это время создал немало женских образов в культуре – от «леди-вамп» до «девы-гарсон» с короткой стрижкой и в открытом авто. В середине 1930-х годов настоящий переворот в дизайне журнала сотворил Алексей Бродович, бывший наш соотечественник. Новый ритм издания позволил привлечь в него великих фотографов ХХ века – Ричарда Аведона, Анри Картье-Брессона, Хельмута Ньютона, Питера Линдберга.

Но все проходит. И то, что можно было с интересом листать в своей домашней гостиной конца 90-х, рассматривая журнал, следя краем глаза за телевизором, будучи нынче выставлено на больших планшетах в тесном зале, производит поистине удручающее впечатление.

А тут еще выросло поколение так называемых «менеджеров», этих бедолаг, принявших глянцевые страницы изданий за руководство к гламурному действию, как некогда их комсомольские отцы – кодекс строителя коммунизма, и это уже просто производит комический эффект. Самое время сменить «Оксану Робски для бедных» каким-нибудь новым сатирическим «Ивлином Во». Уж больно потешные фигуры.

Ибо сама суть моды – в постоянном движении, в удивлении новизной, в неожиданности. Здесь, как в сказке про Алису, - тот, кто стоит на месте, отстает навсегда. И, когда в пресс-релизе, написанном наперед самого открытия, читаешь, как «на роскошной террасе гости наслаждались самыми модными коктейлями сезона в изящных бокалах и бутылочках мини, обсуждая экспозицию и творчество знаменитых гламурных фотографов, и главной темой их кулуарных бесед было понятие «вкус» и т. п. – а кругом-то, на самом деле, лежал снег, терраса, как парник, была затянута пленкой, всенепременная халява налегала на пирожные, и вдруг ловишь себя на мысли, что глянцевая болезнь, которой надо было быстро переболеть и идти дальше, вдруг затянулась, стала хронической, и, стало быть, жди рецидивов, ремиссий и прочей ерунды. И у гламура бывает отстой. А это уже что-то.

Прямая речь

Шахри Амирханова, главный редактор «Harper’s Bazaar»

- Глянец, гламур – это все скучные слова. На самом деле, наше издание – это команда молодых, вдохновенных людей, которые делают журнал о том, что им интересно, о том, как они живут, чем занимаются, во что одеваются, с кем общаются. И это главное, - собрать вокруг близких людей и поделиться с ними самым важным.

- Насколько состоялся перенос американского оригинала на русскую почву?

- Большая ошибка думать, что наш журнал это калька американского. Он отличается от него ровно настолько, насколько наши девушки и женщины отличаются от американских. Иначе проект не был здесь никому интересен. Это совершенно независимое издание, которое носит логотип, давно ставший символом роскоши и красивой жизни. Журнал выходит в двадцати странах, - у него одна общая идея, но отражается она всюду по-разному.

- Как изменился журнал с вашим приходом?

- Журнал это определенная команда. Команда, безусловно, зависит от посыла, который несет главный редактор. Было бы странно, если бы я в свои 27 лет писала для женщин за шестьдесят или для десятилетних девочек. Наверное, с моим приходом журнал стал моложе. Но молодость это не годы. Наша читательница молода душой, открыта к экспериментам, интересуется тем, что вокруг нее, не замкнута в своей скорлупе.

Александр Тягны-Рядно, фотограф

- Что такое фотография для глянцевого журнала?

- Если фотография вообще это запечатленный образ жизни, то в глянцевом журнале она – не жизнь, даже не конфетка, а обертка от конфетки. Не люди, а идеальные схемы людей, какими их хотят и должны видеть. Посмотришь на портрет на обложке, а там люди настолько вылизаны гримом, фотошопом, что иногда даже глядеть на это страшно. Словно не люди, а муляжи. Когда я снимал для глянцевых журналов, то одна из ключевых фраз редактора, засевшая у меня в голове, звучала так: «Только не надо гуманизма!» То есть не надо человека. Нужна схема

- Так что, противно снимать?

- Нет, в любой фотографии ищешь смысл. Здесь есть кайф композиторства. Сочиняешь про человека какую-то историю, сажаешь в интерьеры, надеваешь на него одежду. Человек как функция, связанной с ним истории. Обычно, если снимают портрет, пишут, - майка от того-то, трусы от сего-то. И это, в принципе, важнее, чем человек, который внутри трусов.

- То есть человека заела гламурная среда?

- Да, это должна быть идеальная среда, в которую читатель хотел бы попасть. Если снимают какие-то туристические места, то это особая глянцевая жизнь. На самом деле, здесь тоже есть творчество, поиск идеальной композиции, многие фотографы ловят от этого кайф. Бывает, что эта игра с реальностью поглощает настолько, что из этой среды уже не выходят. Если большой специалист по глянцу снимает, скажем, для журнала «Вокруг света», то по сравнению с другими коллегами он смотрится весьма жалко. Глянцевые специалисты, как и любые другие, подобны флюсу, увы.