1338.Рецензия на роман Нима Пассажиры (РГ, 2006, 7 июля)

Не зарекайся

Наум Ним о достойном поведении в тюрьме и на допросах

обложка Нима

Книга

Игорь Шевелев

Роман Наума Нима, писателя и главного редактора журналов "Досье на цензуру" и "Неволя", не случайно издана в формате "тамиздата" позднего застоя ("Пассажиры" СПб.: Лимбус-пресс, 2006, 368 стр.). Ее хорошо держать в кармане любому, кто сегодня, как и всегда, не зарекается в России от сумы и от тюрьмы.

Вот и герой "Пассажиров", успешный провинциальный бизнесмен, попадает в тюрьму, когда не ждал. Ведь сказано же в предваряющей, как и любую другую главу, выдержке из спецкурса "Тюрьма-тур" в Школе молодого дельца, что ни в коем случае нельзя являться на вызовы в правоохранительные органы без адвоката, а на все "встречи", "беседы" и "разговоры" не приходить вообще. А если уж влип в тюремную историю, то лучше - не курить. Не иметь вставной челюсти, очков, линз и других протезов. Быть как можно меньше зависимым от чего бы то ни было. Не ругаться, а то камера молвит: "мужик сказал, мужик сделал", и изволь отвечать за базар. Не играть ни в какие игры, поскольку у всех игр могут оказаться совсем иные, чем думаете, правила. И так далее.

Но мы же все безвинны (как будто не от Адама, загремевшего на всю райскую катушку 58-й, произошли). Приходим в себя, только когда небо далеко и в клеточку. Наума Нима, как человека опытного, посидевшего, просили написать внятные рекомендации - для очень обеспеченных людей, как им вести себя в тюрьме и на допросе. Такой вот был перспективный и актуальный бизнес-проект. Вместо этого писатель Ним, как водится у людей его профессии, раскатал целое романное повествование, в котором выше указанные актуальные вопросы тюрьмы и неволи объединил с вечными вопросами любви, счастья, покоя, совести, чести и достоинства.

Механика "бизнеса широкого профиля" 90-х, когда предприимчивый и энергичный человек брался за все, что плохо или, наоборот, хорошо лежит, - описана вскользь, но со знанием дела, - поскольку свой путь вспоминает сам герой романа, оказавшись в КПЗ и размышляя, за что может прицепиться следователь. Или, думает он, вся эта тюрьма - телешутка программы "Розыгрыш"? Нет, это не шутка. Но будет лучше, дается в книге совет, если вы постараетесь увидеть себя и свое поведение - со стороны, как если бы вашу камеру снимали на телекамеру. И еще совет: никогда не давайте в тюрьме советов. А то ответите за них, если что не так. И чужим советам не следуйте. Делайте только то, что сами считаете правильным. За себя и ответите.

Повествование перебивается множеством историй, как реального, так и полуфантастического свойства. Тюремное умение "тискать рОманы" помогает автору и на писательской воле. Чего стоит лишь одна история про "тюрьму-тур", затеянный неким деятелем под олигархические бабки. Это уже антиутопия о переустройстве России зеками-олигархами. Или библейский сюжет про чеченского праведника Иссу Галиева (Иисуса Галилеянина), которого то ли уничтожает, то ли вызволяет спецназовец Юдин со своей разведротой апостолов-федералов.

Тем временем, следователь, приехавший из столицы, чтобы переждать в провинции скандал и вернуться в столицу на новые высоты, подыскивает законное оформление вины бизнесмена перед богом и государством, перед которыми, как известно, все виноваты. На чем, собственно, суд и строится.

А бизнесмен - из карцера да в камеру, - обживается в окружении "кумовских наседок", одни из которых метят посадить его поглубже, а другие освободить пораньше. Истории нанизаны одна на другую, как в плутовском романе, поскольку нет более подходящего "плутовского топоса", нежели тюремная камера. А поверх всего пробивается библейская идея - ты весь на виду, а, значит, лучше жить по совести у "бездны мрачной на краю". То есть жить по совести там, где правит языческий бог государственного насилия и извечной войны душевно увечных против всех. Но в этом противостоянии кулака и души и возникает исконная наша провокация, где уже не понять, то ли герою романа великодушно помогают в "побеге на рывок", то ли шьют, таким образом, дело покрепче прежнего, от которого уже не увернуться.

И тогда возникает единственный и последний выход - самому никого не предавать. Потому что там, если предать, то уже - навсегда. На веки вечные. И без помилования.