1346. Рецензия на Великую Совь Эпштейна (РГ, 2006, 18 августа)

Игорь Шевелев

От Великой Сови до простого «совка»

Для нового словечка потребовалась антиутопия

Обложка Великой Сови

В самарском издательстве «Бахрах-М» продолжается издание собрания сочинений известного культуролога и писателя Михаила Эпштейна, ныне профессорствующего в Соединенных Штатах. В «фиолетовом» спектре «Радуги мысли Эпштейна» вышла книга «Великая Совь», написанная им в середине 1980-х, и три серии эссе, посвященных пристальному анализу советской жизни.

«Великая Совь» это опыт художественной мифологии, способной не только описать «советский миф», в который мы были погружены в ХХ веке, но и поместить его в более общий горизонт живого космоса, нас окружающего. Не случайно, едва ли не первой публикацией книги на родине оказался ее фрагмент в экологическом журнале «Человек и природа» издательства «Знание».

Ну, что такое, например, бесконечные советские очереди за продуктами? Очередное унижение людей бездарным государственным хозяйствованием или тайный обряд и ритуал погружения в особое, вяло текущее время, когда ничего не хочется и ничего не надо, как солдату, в чью пищу ежедневно подливается бром. Некий великий миф организовывал советскую жизнь, вызывая к жизни Сталина и Ежова, мелких бесов КГБ и диссидентов, всенародное одобрение и столь же всенародное отвращение от идей коммунизма с побатальонным переходом в православие и другие религии.

Книга знаменитого культуролога и философа Михаила Эпштейна возводит мелкие ежедневные подробности советского бытия - в миф, чья неуловимая ртутная логика определяла все. Откуда взялось это «лучшее в мире метро» и «знатное сословие шахтеров», бесконечные искусственные моря, затопившие плодородные земли, и бесчисленные же «товарищи», вытеснившие понятие «товара», от которого некогда произошли – в языке и в жизни? Из невиданного доселе «советско-совиного мифа», отвечает автор. Все это величавые совцы, пронырливые совейцы, серенькие совки и обустроили тусклый мир приполярной ночи, едва не охватившей всю землю.

Перед читателем – почти художественная культурология, предмет старой науки страноведения и новой – «странноведения», науки обо всем странном и причудливом, что инициирует человеческая природа. Описание советского политического строя через биоэкологию странных существ, в которых совиное перемешано с человеческим, и чье состояние «совения» находится между жизнью и смертью, - само находится между жанром фэнтези и научной стилизацией, где пародию и сатиру подчас не отличить от вполне серьезных прозрений.

Не надо забывать, что советский миф был самой настоящей утопией, попыткой пересоздать человечество на невиданных основаниях, благодаря которым «история кончится». Книга «Великая Совь» - антиутопия, по-своему воссоздающая тоталитарную советскую идеологию, всегда двоящуюся («диалектическую»), с ускользающим смыслом, но с постоянно ощущаемым за ней властным насилием. Вот, к примеру, лозунг нового свободного общества сов: «Общество не может освободить себя, не освободив себя вплоть до самого последнего человека», плавно переходящий в следующий: «Общество не может освободить своих граждан, пока сами граждане не освободят от себя общество».

А соединение юстиции с физиологией, когда все обязанности войдут в плоть и кровь каждого и превратятся в естественную потребность здорового организма. Тех же, кто не подчиняется, следует принудительно лечить. Ничего не напоминает? Или то, что «в этой сумрачной стране воинская служба составляет область особого мрака»? С ее «наукой умирать». Ибо «нравственный потенциал страны измеряется количеством граждан, умирающих не просто так, а за что-то».

Наверное, не случайно Михаил Эпштейн начал писать свою «Великую Совь» в 1984 году, накануне падения советского режима и его перехода на новую ступень, по видимости, отрицающую прежнюю. Он фиксирует, оставляя в преображенном виде, многие идеологические детали и установки, бытовавшие в СССР. Сегодня мало кто, наверное, и помнит ленинскую «теорию отражения», а именно в ней автор иронически находит причины тотального дефицита при тоталитаризме: «нет такой стороны действительности, которую совичи не отразили бы тем или иным путем, сведя ее окончательно на нет». А вот, что касается теневой политики, экономики и культуры, как следующей фазы развития сумеречного общества совков, с этим все нормально и по сей день. Не случайно знаменитый марксов «тезис о Фейербахе» звучит в книге так: «Мыслители до сих пор лишь различным образом проясняли мир, тогда как задача состоит в том, чтобы его затемнить». Тут и теневая лингвистика - искусство говорить, ничего не говоря. Произносить слова так, чтобы они ничего не обозначали. Или, - в лыко нашей Думе, - запрещать слова в надежде, что тогда исчезнет и то, что они обозначают.

Как сказал бы мавзолейный Совец: крайне своевременная книга. Великая Совь ведь никуда не делась. Разве что стала на время не такой великой. Были бы совки, а тогда и за Совью не заржавеет. Миф не лечится.

Михаил Эпштейн «Великая Совь» Самара, Бахрах-М, 2006, 272 стр.