Игорь Шевелев
Взятие музейного Зимнего
Скандал в Эрмитаже должен выбить деньги на культуру
После саммита
О пропаже из фондов Государственного Эрмитажа 221 экспоната русского отдела музея написано и сказано уже столько, что объяснить этот шум можно не только вопиющим фактом хищения, взбудоражившим общественное мнение, но и временем, на которое пришлась новость. Лето – мертвый сезон для СМИ. Газеты становятся востребованнее телевизора, - в них можно заворачивать фрукты с рынка, застилать лавки на футбольных трибунах. И вдруг новость, льстящая подсознанию обывателя: «уж мы-то знаем, что все кругом разворовано до нас»!
Тяжкое известие, оглашение которого директор Эрмитажа Михаил Пиотровский откладывал до конца саммита «большой восьмерки» в Петербурге, разорвалось горючей смесью в измаявшейся летней сушью информационной среде. Журналисты, искусствоведы в штатском и без, заинтересованные и незаинтересованные лица бросились на запоздавший штурм Зимнего дворца. Что случилось, кто виноват, что делать?
Добрая воля в пробирной палате
Думал ли сам Пиотровский, когда 31 июля обнародовал известие о пропаже из фондов, что последует такая реакция? Видимо, нет. Наоборот, думал, что все в отпусках, сообщение пройдет незамеченным. Пропажи из музеев были и более вопиющие. Что ни говори, мировых шедевров в «эрмитажном списке» не наблюдается. А что творится в фондах других музеев страны, бог весть. На памяти история с отделом тканей Государственного Исторического музея, хранитель которого вдруг резко повысил уровень своего благосостояния, притом, что отдел много лет не пополнялся, кое-что сильно поела моль, а при проверке обнаружилась чудовищная недостача, на которую просто махнули рукой. Хранителя, кажется, уволили, дирекция музея даже не почесалась, и сор из избы не вымели.
Свое заявление о пропаже дирекция Эрмитажа и лично Михаил Пиотровский относят к доброй воле и честному имени. Мол, рядовая, даже «рутинная» проверка выявила вопиющий факт. Однако проверочная рутина продолжалась в течение года. Ставшая притчей во языцех покойная хранительница Лариса Завадская, скончавшаяся на рабочем месте, когда узнала то ли о пропаже (как сообщали в первые дни), то ли о выявлении ее (как думается сейчас, когда посмертно она объявлена главной виновницей), так вот умерла она еще прошлой осенью, то есть почти год назад. И, как заметил недавно глава Росохранкультуры Борис Боярсков, в начале сентября пробирная палата Минфина и так должна была проверять драгметаллы в фонде Эрмитажа, - хотя и не по предметам, а на вес, - но недостача была бы чересчур весомой и выявлена в любом случае. Так что медлить с чистосердечным признанием не следовало в любом случае. Явка с повинной ценится дороже.
Но историю раздули в СМИ, сделав всенародной новостью. Была названа внушающая уважение сумма оценки пропажи, - 130 миллионов рублей. Откуда она взялась, какова реальная или, как теперь говорят, рыночная стоимость пропавших раритетов? Кто их оценивал и по каким реестрам? Раритеты ли все двести с лишним экспонатов? Весь список неспециалисту читать затруднительно. Глаз невольно останавливается на последнем номере - «221. Портсигар серебряный, внутри и снаружи частично позолоченный, по всей поверхности украшен расписным эмалевым растительным орнаментом. Клейма: ЕПР - неизвестного мастера, Московского окружного пробирного управления и инициалами пробирного инспектора Ивана Лебедкина - И.Л. Москва. 1896-1903 г.» Сразу закрадывается вопрос, - а много ли еще подобного антикварного ширпотреба таится в элитном эрмитажном хранилище?..
Ладно, остановились на 5 миллионах долларов оценки утруски. Цифра в рублях публику впечатлила. Тут же, - несчастное совпадение, - была обнаружена кража рисунков архитектора Якова Чернихова в РГАЛИ. Говорили сперва о тысячах штук, сейчас о семи с лишним сотнях. Цену им на западных аукционах не сравнить с эрмитажными утратами, - это десятки миллионов долларов. Русский авангард и конструктивизм – едва ли не единственное, что ценится на мировом арт-рынке, а не у домашних нуворишей. Тут же общественности был предъявлен документ 2000-го года о проверке Эрмитажа Счетной палатой, якобы выявившей нелады в системе учета и хранения экспонатов фонда. Неподкупный Юрий Болдырев стал его озвучивать в прямых эфирах, благо приглашали, доискиваясь до истины. В общем, шум нарастал день ото дня.
Технология тумана
Но, если честно, понять что-либо вразумительное было сложно. Про рисунки Чернихова говорили не очень активно. Болдыреву посоветовали замолчать. Начался бесконечный трагикомический сериал с «возвратом эрмитажных шедевров», с подбрасыванием отдельных «нумеров» списка – в мусорные баки, на ступеньки отделений МВД. О каждом возврате с восторгом сообщали все средства массовой информации как о главной новости, - эрмитажные ценности возвращаются! А что именно возвращали, фальшаки или настоящее, - бог весть. Дело в том, что среди похищенного, кроме прочего, были настоящие фальшаки, хранящиеся, видимо, в качестве особого искусствоведческого назидания экспертам. Теперь в случае возврата надо будет удостоверять их подлинную фальшивость?
Было заявлено, что в системе хранения коллекций Эрмитажа выявлены упущения. Подробности, понятное дело, не сообщаются, но меры по устранению собираются принять серьезные. При этом понятно, что Зимний дворец по изначальному предназначению вряд ли отвечает современным условиям строгого музейного хранения. Да и какой российский музей может похвастаться, что отвечает. Разве что Кремль?
Тот же Борис Боярсков рассказывал, что, дескать, слишком увлекаются работники Эрмитажа научной деятельностью. Мол, берут под свое хранение из разных отделов мебель, графику, живопись, ювелирку, относящуюся, скажем, к изучаемой сотрудником культуре Италии XYI века, и исследуют месяцами, а то и годами. Приходит время какой-нибудь выставке, и те же экспонаты, давно покинувшие «места постоянной дислокации», отправляются с нового, не зафиксированного в документах места, в заграничное турне, где тоже могут пробыть много больше законно оформленного срока. Ну, и ищи-свищи. То есть находят, конечно, но не сразу, а, скажем, в течение года. И то, если сильно попросят найти, как те же две с лишним сотни экспонатов, которые в итоге не нашли.
В общем, откуда ни возьмись, при описании этой неприятной истории возникает зощенковская интонация. И это еще, если не пересказывать мнений, которые высказываются в прессе на горячую тему. Один молодой человек, успевший порулить несколькими популярными журналами, высказал смелое мнение, что если тот же Эрмитаж не может уследить за своими фондами, то отчего бы музею не распродать все, что не является таким уж ценным. Мол, и самим забот меньше, и тем, кто купит, удовольствие, да и денег можно подзаработать. Другие подходят к проблеме более концептуально, - запасники музеев, подобные Эрмитажу, превратились в склад конфискованного в свое время у частных владельцев (как тот же «портсигар серебряный» под 221 номером) товара. А не надо Пиотровскому путать музейные вещи с антикварными. Да и вообще это все хороший повод для личных нападок на поднадоевшего своим мельканием в телевизоре рядом с властью Михаила Пиотровского с его шарфиком вокруг шеи. Дескать, приличные люди в каком-нибудь Лувре сами давно бы ушли в отставку.
Оргмузейвыводы
Наконец шум в прессе дошел до начальства. Не мог не дойти, уж очень громкий. Президент отдает указание, чтобы тотальной проверкой музейных фондов занялась не столько Роскультура, сколько силовые ведомства – МВД, ФСБ, Генпрокуратура. Что и как смогут проверить «искусствоведы в штатском» в десятках музеев с их десятками миллионов единиц хранения, когда и штучным специалистам в узкой области нелегко определить ценность и подлинность того или иного произведения искусства, - об этом можно догадываться в меру начитанности Салтыковым-Щедриным. Чрезвычайные комиссии должны быть созданы уже в сентябре и было бы поучительно проследить за их работой. Сколько человеко-часов, человеко-лет и человеко-веков надо для идентификации каждой из восьмидесяти миллионов единиц музейного хранения (точная цифра вряд ли кому-то известна) и для соотнесения ее с описью, это даже представить сложно.
Директор Эрмитажа, одновременно возглавляющий Совет музеев России, собирает чрезвычайный его съезд, и тот, в частности, просит допустить к проверке, наряду с милиционерами, самих сотрудников музеев, иначе получится абсурд. А заодно выражает полную поддержку Михаилу Борисовичу. Это не «кража века», уверяют работники музеев, бывало и хуже. А если и «музейный Чернобыль», то придуманный и взорванный кем-то специально, чтобы дискредитировать музейных работников и, в конце концов, «приватизировать музеи». Взгляд, конечно, очень варварский, но кто скажет, что – неверный? И все-таки есть надежда, что эрмитажный скандал пойдет всем на пользу. Слишком уж запутанным стал клубок накапливаемых сложностей и противоречий. Рано или поздно «музейный нарыв» должен был лопнуть.
От антикварных чудес к финансовым
Если вдуматься, в этой печальной истории есть много полезного. Она не просто привлекла внимание общества и государства к проблемам, которые накапливались в музейном устройстве десятилетиями, если не веками. И никто, казалось, не собирался решать их, настолько они были неподъемными. Стоит взяться за проверку того же музейного фонда, как открывшаяся картина может потрясти своим ужасом. Так, во всяком случае, казалось.
Сегодня есть надежда, что шум вокруг эрмитажных краж приведет к реальному сдвигу дел. Шутка ли, что музейные фонды даже в Эрмитаже полностью не описаны. Большинство из пропавших предметов крайне трудно идентифицировать, потому что нет ни фотографий, ни, тем более, цифровой картинки, хотя, казалось бы, чего проще, - щелкнуть сто или тысячу, или сто тысяч раз фотоаппаратом.
Соответственно, нет описания предметов эрмитажной коллекции в электронном каталоге. Да, уже давно задумана и невыносимо медленно создается система электронного описания музейных российских фондов, еще Сорос помогал в свое время ее запускать в действие. Недостаток финансирования государством дополняется отсутствием соответствующих навыков и воли к действию у самих музейных работников. Это никак не соответствует реалиям нынешней жизни.
Скандал с Эрмитажем заставил
многих впервые войти на сайт музея в интернете и поразиться, что он,
оказывается, вполне приличный, интересный, ухоженный, -
Парадокс, но именно Эрмитаж наиболее динамично развивался в последние годы, стремясь соответствовать веяниям времени, - открывал филиалы за рубежом, зарабатывал деньги выставками, опробовал новые способы развития музейной деятельности. Может, не случайно, что и скандал возник там, чтобы обратить внимание властей на происходящее в этой сфере.
Во всяком случае, зашевелились должностные лица. Региональные отделения Росохранкультуры спешат доложить о недочетах на подведомственных территориях. Тут же были обнаружены пропажи из музеев Кировской области, зафиксировано отсутствие сигнализации, которую срочно же и установили. Заодно были выявлены случаи попыток «прихватизации» местным начальством понравившихся им экспонатов. Видно, думали, что по чину им положены.
Начальник департамента музеев Роскультуры Анна Колупаева заявила, что для учета всех десятков миллионов единиц хранения потребуется десять лет. Для учета «узких мест» - от двух до четырех лет. При этом полного доступа со стороны к электронной базе музейных фондов, утверждает она, не будет никогда, дабы избежать подделок экспонатов. Но об исчерпывающем описании, при котором возможно изготовление копий, никто и не думает. Дайте простейшие описания фондов, включающие цифровую фотосъемку. При этом ею же подчеркивается, что электронное описание не отменяет записей «от руки в книге поступлений», так как «рукописный текст хранится дольше, чем жесткий диск». Компьютеры, которые проверяются на счетах с костяшками, - это, видимо, наша традиция здорового консерватизма.
Наконец, главное, - директор Эрмитажа Михаил Пиотровский заявляет, что проверка в музеях может стать основой национального проекта в области культуры, о котором много и безрезультатно говорили в последнее время. Сам Пиотровский имеет в виду нацпроект по обеспечению безопасности культурного наследия. Характерная формулировка, по которой можно судить, что он посоветовался с вышестоящими товарищами, прошедшими школу этой самой безопасности. А вот чиновники Роскультуры уверены, что проблемы музеев и архивов только часть проблем, которые надо решать с помощью выделяемых в рамках будущего нацпроекта денег. И тогда на время можно будет оставить ценные экспонаты в покое, занявшись денежными потоками. Шутка.
Дописав до этого места, заглянул в новости и увидел, что на заседании правительства министр культуры Соколов уже успел попросить на неотложные нужды музеев на следующий год – 13 миллиардов рублей. Это полмиллиарда долларов. Откуда взялась цифра, кем рассчитана? Курьезно, но равна она оценочному ущербу государству от кражи в Эрмитаже, умноженному на сто. Впрочем, назвать можно, сколько угодно. Вместе с версткой этого номера журнала заканчивается сверстывание проекта бюджета страны на 2007 год. Поэтому, как заметил премьер-министр Фрадков, «чудес не бывает». И вот тут он ошибается: главные чудеса нас еще ждут впереди.
Первая
| Генеральный каталог |
Библиография |
Светская
жизнь | Книжный угол
| Автопортрет в
интерьере | Проза |
Книги
и альбомы |
Хронограф
| Портреты, беседы, монологи
| Путешествия |
Статьи |
