1380.Тот самый Сэлинджер (РГ, 2006, 31 октября)

Тот самый Сэлинджер

По-русски вышли мемуары дочери самого загадочного писателя ХХ века

Обложка Сэлинджера

Книга

Игорь Шевелев

Если бы ее не было, ее пришлось бы выдумать, - дочь Сэлинджера, написавшую мемуары о своем отце («Над пропастью во сне: мой отец Дж. Д. Сэлинджер» СПб. – М.: Лимбус-пресс, 2006). Если нас еще чем-то можно удивить, то вот оно, - свидетельство о живой легенде мировой литературы, напечатавшей последнее произведение в середине 60-х годов.

Кто бы мог подумать, что Холден Колфилд, герой классического романа «Над пропастью во ржи», который мечтал, когда вырастет, жить в глуши, завести там детей, ото всех их спрятав, воплотит в жизнь свою мечту. Заодно, став знаменитым, женившись на мечтательном ребенке, которая родила ему двоих детей, и…

И вот расплата, - дочь затворников выросла и предъявила счет своим родителям-мечтателям, считающим все майей, иллюзией, - и ищущим просветления даже в таком двусмысленном деле, как литература. Когда в музыкальной школе всех расспрашивали, чем занимаются их папы, девочка гордо отвечала: «Мой папа ничего не делает». Когда выросла, она тщательно расспросила маму и тетку, папину сестру, и предала правду бумаге. Полный крах для ее отца, который более всего желал быть невидимым для окружающих. Недаром книги о писателе обыкновенно называют – «В поисках Сэлинджера».

Когда родители познакомились, папа как раз дописывал «Над пропастью во ржи», а мама заканчивала школу. Знакомство с ней отвлекло Сэлинджера от дальнейшего продвижения в области дзен-буддистских медитаций, которые его занимали. Когда девушка впервые попала к нему домой, она потеряла дар речи: черные простыни, черная мебель, и вообще - черная дыра депрессии. Впрочем, спать им на черных простынях тогда не пришлось, - Сэлинджер верил теории, что женщины уводят человека с пути просветления. Как, видимо, и собственные родители, о которых он никогда не рассказывал.

Много лет спустя автору книги, дочери Сэлинджера, ее тетя, старшая сестра знаменитого писателя, смертельно обиженная на него, за то, что он никогда не помог ей в жизни, расскажет, что «из всех евреев Чикаго, занявшихся бизнесом, только их папа не разбогател». Да, отец Сэлинджера, Сол держал свой кинотеатр, а мама, Мириам, продавала в нем билеты. Потом был более успешный бизнес, и они переехали в Нью-Йорк, где 1 января 1919 года родился будущий знаменитый писатель, маменькин сынок, все жизнь протестующий против опеки. До такой степени, что однажды отправился учиться в военную школу, где займет подобающее положение, так как «на заднице у него будет красоваться надпись крупными буквами: «Дай мне пинка, я – еврей»» (с.52).

Разные бывают в жизни травмы: можно узнать в детстве, что ты еврей, можно узнать, что не еврей. Когда 13-летний Сэлинджер уже прошел обряд бар-мицвы, еврейского совершеннолетия, родители признались, что их дети «не настоящие евреи». Маму Мириам когда-то звали просто Мэри. И классик будет писать о полукровках, рассказывая дочери, что «хорошо знаком с этой темой». Как-то, дружа и переписываясь с хасидами, он придет в дикую ярость, когда те ненароком поинтересуются девичьей фамилией его матери (закамуфлированный вопрос: «А вы еврей?»).

Но «скоро тут война, а он в запасе», как пел Александр Галич. С войны сержант Сэлинджер вернулся с депрессией, сильнейшей аллергией и немецкой женой, которая «занимала какую-то маленькую должность в нацистской партии, достаточно, впрочем, высокую, чтобы оказаться в числе тех, кто по приказу американского командования автоматически подлежал аресту» (с.104). Впрочем, Сильвия, так звали первую жену Сэлинджера, «ненавидела евреев так же сильно, как и нацистов», и брак продлился лишь несколько месяцев.

После выхода «Над пропастью во ржи» в 1952 году Сэлинджер найдет и купит в штате Вермонт дом на вершине холма, который явился воплощенной мечтой героя его романа о благословенном уединении до конца жизни. После серии разрывов и боковых браков он женится на прототипе своей повести «Фрэнни» - маме автора. Молодых супругов соединила йога и последующее затворничество. Но это только так говорится. На самом деле, Сэлинджер мог исчезнуть на месяц, оставив жену с детьми. Он пытался закончить новые книги, но неудачно, он очаровывался сайентологией, гомеопатией, акупунктурой, макробиотикой Озавы и прочими веяниями злободневных просветлений.

Когда жена «подросла», заодно родив двух детей, Сэлинджер разведется с ней. Женится на другой 18-летней выпускнице колледжа. Потом – на третьей, разница с которой достигнет уже 50 лет. Когда дочка вместе со своим братом приедет с ним повидаться, ее изумит, что 80-летний старец нимало не изменился. «Не надо было вам давать никаких имен, - например, скажет он. – Выросли бы так, и лет в двенадцать назвали бы себя сами». Ведь живут же у него три кошки – под номерами. Даосская мудрость в действии.

Но в вермонтской первобытной глуши надо было еще выжить, когда мама в депрессиях, папа в фантазиях, а все вместе – в некой дзенской нереальности на любителя. Потому-то хорошая проза и лучше жизни, что ее проще выдержать.

Потом страницы рецензируемой книги лишь пролистываешь, - рассказы о том, как папа любит собак и хорошо готовит яичницу, теряются среди описаний собственной жизни: родители развелись, когда их дочери было лет двенадцать, после чего, конечно, общались, но редко и по большим поводам. Сэлинджер даже забыл сообщить дочери, что ее бабушка тяжело больна, а потом и умерла. Видимо, хотел избавить от такой «муры», как семья и родственные связи (с.445). И, в общем, логичен вывод, что от любимых писателей надо держаться подальше, особенно, если тебе посчастливится не быть их близким родственником. А, если не посчастливится, то тем более.