Год погоды. 12 апреля

Иван Лествичник

12 апреля. Любимый строитель аскетических лествиц – Иоанн. И весна – лестница, и умирающий Пушкин, взбирающийся по библиотечным полкам, и та жизнь лучшая, что нас все манит и держит за дураков, но держит ведь. Ночью помираешь, глотая таблетки валидола, которые все равно в дурном сне не действуют. А утром поговоришь с кем-то из близких, и кровь, видно, приливает, куда надо. Уж соображаешь точно лучше, чем во сне, где у него, кажется, был платонический роман с Ирой Прохоровой. Из песни слова не выкинешь, из сна – безмолвия.

Погода теплая, солнечная, от которой бюро прогнозов ждет только худшего, изо дня в день пророча дождь и холод, и повышая грядущий градус жизни прямо по ходу дня. Из чего следует, что дождь пойдет, когда уж его точно не будут ждать.

Однако, как нынче потеплел климат, пришло ему в голову. Когда полетел в космос Гагарин, снег еще лежал во дворе. Он помнил, когда они с ребятами, когда пришли из школы, то бегали по сугробам, крича: «наши в космосе!». Зато, когда через два дня Гагарина встречали в Москве, была жара несусветная, чуть ли не двадцать градусов. Нет, твердых выводов опять не сделаешь.

Минуты апрельского счастья и покоя ни на что не похожи. Это когда все хорошо складывается, ты лежишь ночью, окно открыто, и жизнь простерта куда-то без предела. Это потому что тепло, деревья голые, без листьев, места, кажется, для всех хватит, иди, куда хочешь. Потом снится лествица и тот, кто охраняет ее всеми доступными ему средствами, не давая пройти. Уже кажется, что умрешь, так болит сердце. Просыпаясь, торгуешься сам с собой: все равно тебе или не все равно – умереть. Решаешь, что все равно.

Белые облака, движущиеся на небе, все время меняют освещение на земле. Если куда-то идти, то это почти не видно. Когда смотришь сверху, то все и происходит. Тут есть какое-то обещание даже на твой подслеповатый взгляд. Это как книжка, которую ощущаешь, что сможешь ее написать. Предчувствие не праздника даже, а исполнения миссии. Это было время, когда художники, писатели, философы, музыканты, поэты были солью замызганной земли русской. Так, впрочем, осталось и потом, только сами творцы оказались едва ли не замызганнее всего остального ландшафта. Ну, и, понятно, где-то в подполе сидит аскет и моливец, пророс, как картофельный клубень, синим бородавчатым мясом – за всех заступник.

Весной все люди поднимаются в предощущении полета. Только служба, твердый заработок, долг перед семьей и трудовым коллективом могут удержать их на земле, но и тогда неясная тоска будоражит их души, особенно в полнолуние и на трезвую голову.

Самое приятное в эти дни, когда заранее знаешь, что надеть. А если машина на ходу и под рукой, то совсем порядок. Наверное, поэтому в городе проехать невозможно, все забито автомобилями, всюду пробки. Если есть желание провести время на перекрестках и перед светофорами, что на кольце, что в переулках, что на мосту у Кремля - то это самое лучшее время.