Год погоды. 13 февраля

День бессребреников

13 февраля. От снега и мороза оттепельная каша под ногами, наконец, превратилась в крепко накатанную снежную дорогу, по которой и в деревню в санях можно, и в городе, когда двум встречным экипажам не разъехаться из-за узости очищенного пространства. Снежный город не годен для демократии, - народу слишком много. Раб должен сидеть дома и заниматься самоусовершенствованием, как сказал какой-то гипотетический римский император. А это он еще нашей зимы не слыхивал.

День бессребреников Кира и Ивана, а с ней Афанасии с тремя дочерьми, а тут еще пятница тринадцатое, когда ждут очередного пятничного взрыва в метро в час пик. С утра не случилось, так еще есть вечер, когда люди будут возвращаться с работы. Страшно и подумать.

С утра, едва встал, пошел на бульвар по магазинам. Купил колбасы с сосисками, свежего хлеба, который поразил удорожанием на полтора рубля, творожных всяких сырков. Один раз поскользнулся, упав на пятую точку, как деликатно изъясняются в спортивных телепрограммах. Когда шел обратно, прислушивался к небольшой боли в спине и в левом запястье. Дома жена спросила, почему же он не купил каких-нибудь мясных полуфабрикатов, вроде фарша или куриных грудок?

Он подумал, что будь у нас зима триста дней в году, мы бы тоже нашли несколько сотен обозначений для снега. Скажем, для той бледности, которая ощущается в нем сразу после вьюги. Она похожа на бледность женщины, признавшейся только что в своей любви. И еще он заметил, что, когда сидит за компьютером, солнце уже слепит прямо в глаза. Это только через месяц оно окажется за высокими домами, а сейчас это знак времени. Иногда кажется, что живешь на необитаемом острове, в словах, светилах, стихиях.

Это прежде зима была временем стремительным, с тройками, шипучим вином, почему-то называемым шампанским, летучим запахом французских духов, опьянением от женской улыбки, шуб, под которыми иногда кажется, что ничего нет. Сейчас, застряв в пробке на полтора часа, проклянешь все на свете, а не только ее и свою глупость, что бы втравлен в сущее безумие. К тому же вечером баскетбол европейской лиги, мог бы спокойно смотреть, сидя в удобном кресле а ля какой-то там Людовик. А тут аварийная ситуация каждые три минуты. Где-то наверху звезды, поди, хрустят на зубах, такие страшные, далекие, мерзлые. А тут ты включаешь то джаз, то Паваротти, чтобы перебить поток речи, которую сама она считает соблазнительной. Что это со мной, ужасается он, наверное, возраст. Тем лучше будешь в постели.

Солнце слепит. Небо чисто. Снег визжит от мороза. И, как всегда, в небе белая полоса от самолета. Одна. Надрез того света. Медленно расплывается, медленно зарастает. Увидим, что внутри, в другой раз. Когда мороз меньше смотришь по сторонам, как бы сберегая тепло и от взгляда. И только солнце, не по-февральски неистовое, говорит, что скоро весна, а там и лето. Что мороз именно это и должен напомнить. Но такой мороз, что даже на солнце не тают сосульки, как накануне, не до того. Зато в квартире топят так сильно, что хочется открыть дверь на балкон. И вода в кранах чистый кипяток.