Год погоды. 13 ноября

День рыбака и рыбки

13 ноября. Накануне Кузьминок кур убирали в закрытое помещение, заодно помечая слабых и старых на предмет санации и изъятия. Остались воспоминания чудом выживших в этом холокосте. У него в детстве была подружка среди куриц, как и у многих других. К старости, когда многое, к счастью, выпало из памяти, как несущественное, она одна и осталась. Ангел с белыми крыльями, заботливо кудахчущая муза, немигающая добрячка, сочувствующая дурачку. Она ему как раз и нравилась тем, что, в отличие от других, ничего не хотела сказать. Однако приближалась зима. Щадящая теплая погода не могла длиться вечно. Наступит зима, и куда им тогда. Грубо говоря, клевать зернышки и гадить негде, убирать тоже некому. Не в доме же держать, а в сарае все равно холодно.

Только во сне не хочется умирать и, как сразу проснешься, тоже не хочется, а наяву, как поразмыслишь, готов на все сто процентов. Понял, что умирать надо в трезвом уме и в твердой памяти, то есть сознательно. Все накрыто теплым тазом антициклона, и под ним мельтешат мураши. Кранты. Сильный ветер, сбивающий с ног. Зато влип в историю. Вся суть в том, что история происходит там, где ее не ждали. Ему стыдно обладать речью. Стыдно быть. Какие-то неровные куски мха прямо из асфальта. Навалены листья, а в них синий пластиковый стаканчик. Пили водку, и, кажется, что только это и оправдывает мерзкую пустоту происходящего. Хоть какое-то приближение к человеческому состоянию. Но, главное, и с человеческим не перебрать. Человек, но в меру; что называется, выпивши, но не в дым.

Вообще-то с людьми общаешься во сне. Ты снова взят в их опеку, пригрет и оценен. Во сне не хватает той воли, которая есть лишь наяву, - обрубить подлое, ненужное. Год погоды заканчивается тем, что брезгуешь выглядывать в окно. Пока что только прислушиваешься к тонкому звуку ветра, серой пустоты, установившейся там, где нас нет. Вот-вот, плохо там, где нас нет; мир докатился до предела падения.

Он очнулся и стал обустраиваться. Так умирающие оглаживают руками все вокруг себя бессознательными электрическими движениями. Казалось, что расставишь по углам любимые и верные мысли в нужном порядке, и все будет хорошо. Потом надо чем-то кого-то заинтересовать, чтобы пришли и раскопали тебя из мусора, хлопьев пыли, старых бумаг, сваленных в углу. Впрочем, он еще не знал, надо ли это. Что-то придумать надо, но тело пусть так и лежит, погребенное всякой дрянью. Хотя без тела, кто придет смотреть? Людям именно тело интересно, он по себе это знал. Иначе никто не придет.

Какие-то большие птицы пролетели мимо окна вверх и за угол дома. Здесь погода кончилась, но предполагают, что она есть в каком-то другом месте. Там горы, деревья, тропинки, лес где-то вдали, река, закат, Фудзияма и цветение вишен, сад камней, каньон, безумное небо во всю ширь, океанские волны, песок пустынь, верблюды. Если долго нанизывать слова, то первый приступ тошноты проходит, и можно прийти в себя, так, чтобы никто ничего не заметил. Да, где-то есть иная жизнь, и поздравим тех, кому это интересно.