Год погоды. 26 сентября

Корнилов день

26 сентября. По имени римского сотника в этот день не нашли ничего лучшего, как все корни из земли тягать, - собирать все корнеплоды: мол, все корни в земле перестают расти, а начинают зябнуть. Россия всегда была страной литературной, прислушивающейся к слову, гадающей по нему о том, что есть, было и будет. Русская литература взошла на крестьянском гадании по слову, по имени. Корни этого прислушивания из мозгов не вытащишь. Может, именно Корнилий-сотник покровитель родной речи?

Что-то, видно, с давлением или с луной, - в ушах булькает, все в доме спят до полудня, то ли прилив к голове, то ли отлив. На улице пасмурно, но тепло. По случаю выходного дня все собираются у стола с омлетом и разъезжаются, кто куда, - на свидание, на занятия с учителями, на дачу к приятелям, за город.

Он старается медленно прозябнуть в голове хоть какими-то мыслями. Выходит туго. Даже чашечка сублимированного кофе не помогает. Ближе к середине дня все наладится, а пока надо жить тем, что есть. Ровно в полдень, когда все собираются за большим круглым столом в столовой комнате и утыкаются в телевизор, где на канале «Культура» идет фильм «Республика ШКИД», небо проясняется до голубизны, перечеркнутой белыми полосами. Похоже на летнюю жизнь на взморье, когда все сидят на веранде и пьют молоко с печеньем и фруктами, только прохладно и пахнет осенью.

Да, к осени надо принюхиваться. Чуть горчинки, которая не растворена в холодном воздухе, это еще не мокрый лист, а сухая взвесь выхлопных газов. И желтых листьев на траве так мало, что, кажется, дело происходит в Европе, где появится сейчас господин с мешком в руках, куда станет складывать эту палую листву. Кто-то кричит, как выпь, рядом с футбольным полем. Может, птица подражает людям, может, наоборот. Он напрасно прислушивается. Над речкой плывет тишина, растворяющаяся вместе с туманом. Надо нырнуть с головой, и тебя не найдут.

Так истекает время, за которое надо оказаться на сайте. Песок сыплется из верхней части стекла в нижнюю. Это и есть часы. Песок похож на тот, что был на марокканском побережье две недели назад. Может, он и есть. Закат смешивается с восходом, восточный запах гашиша - с западным, листвы. На закате в траве видны яблоки, какие-то с зеленым боком, иные с подгнившим, красным. Собака обнюхивает их, бежит дальше, стряхивая обрывком хвоста.

Сосед чинит машину, та сопротивляется, гудит. Не чужой человек, вот и не обращаешь на него внимания. Можно пригласить его на рюмку холодной водки, да пустых разговоров не оберешься. Лучше после обеда подремлет в кресле, глядя на пустой футбол в телевизоре. Только тут замечаешь, как пахнет в загородном доме в конце сентября, - как будто мебель уже вынесли до весны, а там, глядишь, приедут новые жильцы. А всю зиму только и будешь мечтать, что о вылазке за город. С лыжами. С румяными подругами. С каким-то экзотическим ликером «Бейлис», который льется медленно, как кофе с молоком, и дает такую оскомину, что потом, когда никто не видит, выпить два стакана водки, чтобы ее смыть изо рта. И живешь один. Как царь.