Год погоды. 9 января

Семейная прогулка

9 января. Он заметил, что начал просыпаться в светлое время. То ли стал лучше спать, то ли день удлинился. Новогодние простуды, кажется, оставили его. Выморочное время между западным Рождеством и старым русским Новым годом подходило к концу. Стояли морозы. Дышать на улице из-за выхлопных газов, из-за промышленных выбросов было невозможно. В ноздрях и бронхах застревал сухой гадкий запах, от которого некуда деться.

Казалось, огромная сила миллионов людей, собранных на этом пространстве зимы и снега, затаилась перед хищным прыжком, который подразумевался государственной волей. Лес стоял недвижный в белых меховых шапках снега, и только опытный следопыт мог заметить следы опасного хищника и предвидеть его неожиданное нападение. Но нет. Тишина была настоящей, а вот прячущийся народный зверь – мечтой воображения.

Он знал это по себе, стоящему в стороне. Он уже испытывал этот общий восторг, которыми начинаются любые перемены, и теперь ему было стыдно за тогдашнюю свою глупость, и он думал, какие предпринять усилия, если это все повторится снова, и боялся, что опять будет захвачен врасплох вдохновением и надеждами, от которых, как от сильного наркотика, нет защиты. Можно было разве что умереть, тихо сойти на нет. А перед этим покуражить на свой, особый лад. С этой мыслью он успокоился и стал думать, каким образом устроить свой долгий, не зависящий от толпы кураж.

Накануне по телевизору показали сход на воду английской «Квин Мэри – 2», причем, все в открытую гадали, постигнет ли ее участь «Титаника» или нет. Жена вспомнила про якобы исчезнувший «Боинг», который террористы держат где-то в запасе, или угонят новый и направят сверху на теплоход. Или лучше использовать подводную лодку? Жизнь была взята в плотное кольцо голливудских фильмов ужасов. Уже и думать, казалось, нельзя было иначе.

После омлета и чашки кофе с шоколадным тортом, он сидел за своим столом, потирая шелушащийся лоб, и думая о том, что непонятно, что ему делать дальше, и что наверняка он скоро умрет. Не может же это длиться так долго, - было главным его доводом. Жить было страшно и глупо. Умирать еще страшнее, но хотя бы не так абсурдно. Через тридцать минут усиленных размышлений он решил жить в свое удовольствие, то есть сидеть в кресле и читать книги. Всякая мысль, как и пищеварение, идет своим путем, как правило, одинаковым.

Дымный январский день расползался, словно из трубы ТЭЦ напротив дома. Тем лучше было сидеть в своей комнате и дышать тем воздухом, к которому привык и который наполовину сам надышал. Ну и книги, конечно, тоже пахли умственным. Кривая змеистая линия голубого неба вдруг начала расходиться над большим, недавно построенным домом, который называли «болгаркой». Сложный цвет облаков, туч, чистого неба и кремовой изнанки всего этого напоминал, если сослепу, что-то похожее на радугу. Потом все смешалось, линии и объемы, начали слезиться глаза, полезли сопли, пришлось доставать носовой платок, стало трудно дышать, он закашлялся, и наблюдение за природой пришлось перенести на другой раз.