Игорь Шевелев

-Митя, многие знают тебя, как ведущего передачи радио «Свобода». Некоторые знают, что ты многолетний издатель «Митиного журнала». Еще меньше людей в курсе, что ты пишешь стихи, прозу, переводишь, издаешь чужие книги. Как журналист, ты понимаешь, что я все ищу «информационный повод» для нашей встречи и интервью…

-Повод есть, даже три. В октябре исполняется год нашей книжной серии "Сосуд беззаконий". Выходит 61-ый Митин журнал - в твердой обложке, очень чинный. И мы запускаем новую серию Creme de la Creme.

-Начнем последовательно. «Сосуд беззаконий» - это серия книг издательства «Колонна». Книг, которые, как я заметил, вполне соответствуют названию серии, какая-то сплошная жуть.

-Сосуд беззаконий - это третий чин демонов, в него входят изобретатели порочных искусств. Их возглавляет Велиал. Книгоиздание, как правило, - скучное посредничество, но изредка бывает порочным искусством. Но ничего ужасного в этом нет. Ужас – это, к примеру, рак языка или сухотка спинного мозга, а тут - всего лишь бумага, гарнитура и клей.

У "Колонны" замечательные предшественники — например, Гарри Кросби, издававший в 20-е годы Паунда, Каммингса и Джойса в издательстве Black Sun Press. Кросби - дивный персонаж, я его очень ценю. Он был солнцепоклонником, сделал себе татуировки в виде солнца на пятках – представьте, как это болезненно! – а потом застрелился и любовницу свою застрелил, прямо в постели, в посткоитальной тоске. Тогда еще у черного солнца не было нацистских коннотаций, конечно.

Другой предтеча - Морис Жиродиа. Он выпустил немало белиберды, ради денег, но при этом «Лолиту», первые книги Берроуза, Генри Миллера, эротические тексты Батая, эту нахальную повесть Катрин Роб-Грийе... Каталог Olympia Press читаешь, как роман. У него был потрясающий нюх на все прекрасное, таящееся под землей, как трюфели. Он просто сидел целый день в кафе, и к нему подползали с рукописями все эти джанки и лесбиянки, вроде безумной Валери Соланас. Мы сейчас выпустим перевод «Манифеста общества истребления мужчин», который он когда-то издал. Очень красивая получилась книжечка, с эротическими рисунками Мёбиуса, такой жест признательности Жиродиа.

-Ужас, который, между прочим, начинался на страницах «Митиного журнала» еще в январе 1985 года. Как ты смотришь на то, что старый самиздатский журнал через копирку стал респектабельным изданием в твердой обложке и с хорошей полиграфией?

-Ужас в том, что сама концепция толстого литературного журнала кажется пошлым анахронизмом. Кто читает литературные журналы в 2003 году? Полоумные пенсионеры? Я всегда надеялся, что появятся эти angry young men, красивые безжалостные снобы, что-то у меня позаимствуют, что-то со смехом отвергнут. И «Митин журнал», тихо дрыгая ногами, сдохнет.

Но никого ведь нет, пустыня. Наползли провинциальные монстры, полупьяные, безграмотные, немытые. Когда-то Сорокин говорил, что нужно только потерпеть и дождаться, когда вымрут шестидесятники. Вот они вымерли, и что взамен? Какой-то беспардонный пролеткульт. Так что приходится – вопреки здравому смыслу – продолжать. Я думаю, что «Митин журнал» должен пока оставаться как знак. Поверх актуальности, просто как некая институция, вроде бомбоубежища, на всякий случай.

Последний номер журнала посвящен, в основном, некрофилии. На обложке – череп мумии инков. Среди прочих ценностей - повесть Габриэль Витткоп «Некрофил», исследование «Некрофилия как структура сознания», беседы с Алехандро Ходоровским, дневники Жоржа Батая и проницательная статья о потаенном поклонении клитору в поэме Блока «Ночная фиалка».

-То есть, заметь, ты своими изданиями присутствуешь в общем литературном процессе.

-Мне нравится замечание Люсьена Леви-Брюля: «Никто из нас явно не участвует во французской культуре, но мы и есть французская культура». Что-то в этом духе.

-Новая книжная серия, которую ты затеваешь, это развитие «Сосуда беззаконий»?

-Серия «Creme de la Creme» совершенно не похожа на «Сосуд». Это будет классика модерна, совсем без макабра. То, что в свое время не пропустил Госиздат, и без чего не обойтись – а то перескочили от Голсуорси сразу к киберпанку.

Рональд Фирбенк, первым делом. Гертурда Стайн, Джуна Барнс, Дентон Уэлч. Собрание стихов А.Е. Хаусмена – Михаил Гаспаров согласился нам помочь, и это замечательно. Собрание рассказов графа Эрика Стенбока – это совсем необычная история: его и в Англии напрочь забыли, но недавно рукописи нашел Дэвид Тибет и издает понемногу. Из послевоенных лет – Пол Боулз, Брайон Гайсин и Кеннет Патчен. А первой книжкой будет сборник Гая Давенпорта. Он как бы замыкает этот модернистский корпус, с опозданием на тридцать лет, так что остроумно с него и начать. На логотипе этой серии будет змей, оплетающий яйцо.

-Классика модерна, это ладно. Но, судя по тому, что ты печатал и издавал прежде, возникает вопрос: это идея такая "сеять ужасное, мерзкое, злое" или ты выполняешь культуртрегерскую задачу восстановления некой краски в общем спектре, той, что была «отвергнута Госиздатом»?

-Видишь ли, «зло» таится вовсе не там, где его ищут. Представь, сколько на свете подлинных книг-убийц. Библия убила миллионы, без преувеличения. Коран убивает людей каждый день штабелями. Сколько жизней унесли «Страдания юного Вертера», «Город солнца» или «Как закалялась сталь»? И, напротив, книги, которые считались опасными и аморальными, десятилетиями находились под запретом, - не причинили ни малейшего вреда, и теперь, за редким исключением, кажутся невыносимо скучными. «Любовник леди Чаттерли» или «Тропик рака» убил кого-нибудь, покалечил или свел с ума? Полагаю, что на счету у книг, которые я выпускаю, тоже жертв и разрушений нет.

-Какие бы ты назвал аналоги своей издательской деятельности - в России и заграницей? Это твои конкуренты или соратники? Есть ли вообще мейнстрим маргинальности?

-В России - это, прежде всего, издательство «Tough Press», его страница есть на моем сайте www.mitin.com. Мне очень симпатично издательство «Текст», они выпускают первоклассную прозу в отличных переводах – Дансейни, Вирджинию Вулф, Аррабаля. Из англоязычных - Serpent's Tail, Creation Books и Savoy. Конкурентов не вижу: поле безграничное, хватит на всех.

Представление о мейнстриме и маргинальности сейчас лишено всякого смысла. Что такое литературный мейнстрим? Лев Толстой? Мураками? Дарья Донцова? Вся моя маргинальность только в том, что я игнорирую московское «литературное сообщество». Мне совершенно безразличны все эти немзеры, букеры, соросы, нацбестселлеры, их дрязги, амбиции, бородатое пьянство, убогая полемика, жалкое выколачивание денег, сто лет назад прокисшие журналы с толстыми тетками, вытертым линолеумом и гражданской позицией. Ну, с ними все ясно. Как у Арцыбашева – «умрут, и на могиле вырастет лопух».

-Как движется твое личное творчество - стихи, проза, переводы?

-Я сейчас готовлю книжку о кинорежиссерах: 23 портрета - от классиков (Лилиана Кавани, Джесс Франко, Ханс-Юрген Зиберберг), до новой волны (Такаши Миике, Филипп Гранрийе, Агустин Вильяронга). Попутно делаю такой же радиоцикл. Такой прицеп к локомотиву Андрея Плахова, с нумерологическим реверансом. Другая книжка, которую я потихоньку пишу – о путешествиях по Южной Америке и Африке. Я сделал много фотографий – портреты жрецов вуду, шаманов, кочевников, гадалок, пигмеев – так что, может быть, получится фотоальбом.

Перевожу кое-что. Две книги вышли в этом году – «Порт святых» Берроуза и «Страх гиацинтов» Филипа Ридли. Вскоре выйдут еще две - роман британского оккультиста Кеннета Гранта «Против света» и сборник кинопрозы Берроуза. Хочу перевести «Гуся Гермогена» Итель Колкаун. Правда, текст чертовски сложный, зашифрованный алхимический манускрипт. Не знаю, удастся ли переложить.

-Ты всегда был в курсе новых имен. Что сейчас привлекает твое внимание? И, кстати, что происходит, на твой взгляд, в русском литературном Интернете?

-В этом году мы выпустили две дебютные книжки русских авторов – сборники рассказов Егория Простоспичкина и Гарика Осипова. С Гариком я знаком лет пятнадцать, а тексты Простоспичкина обнаружил в Интернете, как прежде прозу Ильи Масодова, собрание сочинений которого выпустила «Колонна». Два красивых дебюта в последнем номере «Митиного журнала» - московский прозаик Иван Поликаров и Василий Ломакин, поэт из Вашингтона, продолжающий очень дорогую мне линию Одарченко и Егунова. Это тоже интернет-знакомства, жемчужины из навозной кучи. К сожалению, почти все русские литературные сайты отвратительны на редкость. Даже странно, что такая второстепенная, почти не приносящая прибыли и славы вещь, как литература, все еще привлекает табуны тщеславных болванов.

-Напоследок о личном. Как тебе твоя пражская жизнь?

-Я не застал даже намеков на ту Прагу, которая существует в воображении экзальтированных читателей Майринка. Во времена Первой республики, когда топили углем и по утрам висел липкий туман, тут, видимо, еще что-то оставалось от колдовских времен Рудольфа II, зловещий магнетизм. Кафка говорил: «Чтобы избавиться от этого города, нужно поджечь его с двух концов». Или Ходасевич: «Противнее Праги вряд ли есть что на свете». Сегодняшняя Прага вообще не вызывает никаких эмоций – полное зеро, безликий среднеевропейский город, придуманный для туристов. А что может быть омерзительнее туристов? Зиберберг очень точно заметил, что туристы – это кастраты с фотоаппаратом вместо гениталий, постоянным щелканьем они имитируют оргазм. Так что Прага настолько никакая, что я не уверен, в самом ли деле я здесь живу и вообще жив ли еще.