В начале 90-х годов у Петрушевской была первая, кажется, из этой серии книга -«Песни восточных славян», - о чертовщине, явлении мертвецов, пограничных ситуациях на грани морока и небытия и всякой «сбыче мечт». В сборнике рассказов «Где я была» писательница подытоживает тему, и «Песни» занимают место одной из глав.

Схема рассказов примерно одна: густой замес быта с узнаваемо точными деталями, из которого героиня вдруг вываливается. То наденет на даче кольцо умершей тети, и к ней придет скитающийся по небытию Александр Блок. То попадет, не догадываясь об этом, под машину и увидит, лежа в реанимации, умершую две недели назад дачную хозяйку, к которой как раз ехала. То после вчерашней дискотеки, на которой попробовала таблетку экстази, общаешься с прекрасным Глюком, выполняющим три заветных желания (перепев катаевского «Цветика-семицветика»).

Тупиковая жизнь, описываемая Людмилой Стефановной в былых повестях и рассказах «черного и ночного реализма», дала тут потусторонний просвет. Девушка, побывав в черном пальто на том свете, вернулась на этот и слезла с табуретки, на которой стояла, дабы повеситься. Новые робинзоны спаслись от призраков голодной смерти и кровожадной толпы, уйдя дальше в лес. Писательница Петрушевская не поехала с пьяным шофером и его буйной женой по горному серпантину из города Н., где проходила писательская конференция, и не попала в миражный город, разрушенный при землетрясении, в который новые мертвые попадают в первые часы после падения в пропасть.

Подобные жуткие истории рассказывают друг другу девочки в пионерском лагере ночью после отбоя, когда вожатые гасят свет. У каждого большого писателя своя метафизика, своя дверца в загробный мистический мир. Достаточно назвать Набокова, Толстого, Тургенева, да мало ли кого. Старые писатели, случалось, возвращались к чистой вере своего детства. Петрушевская - к наивной тайне пионерлагерной ночи.

Ее метафизика нелепой, безвыходной и страшной жизни, состоящей из подробностей, - тоже густа, нелепа и безвыходна. И при этом какая-то невсамделишная, как будто Бог и есть та самая девочка из третьего отряда, рисующая однообразно красивых дам в однообразно красивых платьях. Можно было бы написать целую повесть о ненависти к этому Богу-пионерке некоего человека из подполья. Да и наверняка напишет кто-то из бесконечной связки русских беллетристов, валящихся в вечный мрак сочинительства.

В эпоху застоя на последней странице «Литературной газеты» смешливые умельцы писали пародии на легко узнаваемые по схеме сочинения известных писателей. В новые времена умельцы занялись более прибыльным делом. Пришлось знаменитым писателям самим сочинять на себя пародии. А издательствам переиздавать это, как вполне серьезную и страшноватую в своей звериной пародийности прозу.

А, может, это и есть высшее сермяжное мастерство писателя - стать пародией самого себя? Как дзенское совершенство хлопка одной ладонью. Как ткачество покрывала Майи. И следующий этап дзенского мастера - показательное растворение в той мешанине, которую сам же и сочинил.

Первая | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи