Игорь ШЕВЕЛЁВ.

Второе письмо нью-йоркскому другу.

Россия: зимнее время.

Здравствуй, дорогой. Что-то там случилось с предыдущим письмом: Интернет из России, видимо, тоже весь в кочках и ухабах. Я писал о солнышке и тепле, а у нас давно уже сплошная облачность, тучи, дождь, и вечер начинается сразу после обеда. Да тут еще и перешли, кстати, на зимнее время. Что в России имеет не просто символический, а какой-то метафизический характер. Зимнее время России – это революция, бунт, война, предчувствие голода. Мне сестра пишет из Торонто, что там активно предлагают принять всякие меры предосторожности перед Новым, 2000-м годом. Купить продуктов на три дня вперед, набрать в ванну воды. И тут же она замечает: ну вы там у себя, конечно, каждый день готовы к любым неожиданностям. Разочарую: здесь не готовятся ни к чему. Или думают, что местный конец света наступит раньше двухтысячного года. Или расчитывают, что ужасный конец в любом случае будет лучше, чем ужас без конца. Бред преследования диверсантов. Так, между прочим, сказал мой любимый и либеральнейший депутат Владимир Лукин по поводу всякой там “западной клеветы”, что мы убиваем в Чечне мирных жителей, беженцев, детей, санитаров Красного Креста и прочих “боевиков и диверсантов”. . . “Добить врага в его логове!” - это нынче массовый истероидный призыв многих в России. От тощего солдатика в танке (“Только бы не остановили нас как в прошлый раз! Только бы дали добить!) и министра соответствующей обороны – до любого политика и популярного артиста. Во всяком случае, СМИ полны соответствующих призывов. Что-то подобное, как мне помнится, было в 1937 году. Народ взвыл как один: смерть фашистским прихвостням и диверсантам! И это тем более похоже, что болезнь – одна. Тогда шизофренический народ вытеснил весь свой бред преследования в ГУЛАГ, материализовал его в сидящего там врага и бился в припадке: добить, добить, добить! В период краткой ремиссии, как ты помнишь, весь СССР назвали “Большой Зоной” по сравнению с “зоной малой, ГУЛАГовской”. Сегодняшняя Россия вполне заслуживает имени “Большой Чечни” по сравнению с “Чечней малой”. И совершенно животная, припадочная ненависть подтверждает диагноз. Чечня – это символ бессознательной ненависти к самим себе. К свободе, обернувшейся криминалом. К бандитским нравам в российских городах – чем крупней город, тем крупней бандитизм. К коррупции властей. К президенту, которым давно уже ничем не президентит. К себе, живущим на крохи с бандитского нефте-газового общака. Повторяю, большая Россия ничем, в принципе, не отличается от Чечни. Поэтому животная ее ненависть к последней и неистребима. Бандиты там? Ну, конечно, еще какие! Достаточно в зеркало поглядеть! Вы смотрели в детстве фильмы про фашистов? Извини, что пишу тебе об этом. Но как с этим жить? Когда старший сын говорит: “мы живем в фашистском государстве!” - что ему ответить? Мы думали, “старики-коммунисты” уйдут от власти, тогда, мол, и заживем. Нынешний “крутой” премьер Путин – мой ровесник. Я в школе учился с такими, как он. За нашим домом заселили дом сотрудников главного разведуправления. У одноклассников были странные места рождения: Женева, Нью-Йорк, Лондон. Кое-кто метил в продолжатели дела отцов. Воспитывая в себе твердость двоемыслия. Четко видеть черное и белое и четко называть одно другим. Чего же тогда я хочу от своего поколения? И еще одно. Сын говорит о “фашистском государстве”. Надо говорить о нашем мифе “фашизма”, который мы полностью переняли. Обо всех этих пропагандистских фильмах, где фашисты борются с партизанами, проводят карательные операции, расстреливают детей и женщин, пытают и мучают. Вот этот “фашистский миф” и оказался приватизированным руководством к действию. Карательные операции назвали “зачисткой”. Бомбардировки “возмездия” - ударами по боевикам. Концлагеря – фильтрационными лагерями. И так далее вплоть до объявления награды в миллион долларов “за голову Шамиля Басаева, живого или мертвого”. Перспективный, между прочим, способ “отмывания денег”! В шизофренической стране все перепутано в мозгах. На одном телеканале показывают генерала на чечено-ингушской границе, выступающего на БТРе перед женщинами с детьми и говорящего, что дети – это тоже потенциальные террористы. А в то же время на другом телеканале – старый фильм “Белеет парус одинокий”, где Гаврик насыпает в ранец гимназиста Пети Бачея патроны, чтобы пронести их отстреливающимся боевикам (тьфу, матросам, или нет, точно, боевикам). И показан дурак-жандарм, который пропускает этих детей через пост. Понятно? Понятно. Мы – не дураки-жандармы. Будем, как сказал премьер, мочить бандитов в сортире. В том числе и всех бандитских детей. В “информационной войне”, которую ведет КГБ-ФСБ, любое преступление, относится к боевикам. Но сейчас уже сама российская власть захватила в Москве представителя президента Чечни в России и говорит, что обменяет его только на генерала Шпигуна, представителя России в Чечне. Лозунги ведь с 1917 года не изменились: ответим красным террором на белый террор! И своими собственными страхами и жестокостями наделим другую сторону, чтобы воспринять эту жестокость в еще большем масштабе. Психоанализ де Кюстина. Ох как нужен психоанализ нынешней России! Но ведь все психоаналитики, “вылезшие из-под глыб” в начале перестройки, давно уже читают лекции и пишут книги в Штатах и на прочем Западе. А у нас, как известно, одни санитары: солдаты на танках и БТРах, ведущие сплошную стрельбу вокруг себя и говорящие в телекамеры, глядя на заснеженные горы, на разбомбленные города, на взорванные автобусы: “Только бы дали добить! Только бы не остановили!” И “весь народ” с ними: Добить! Не остановить! В который раз перечитал де Кюстина “Россия в 1999 году” (тьфу, опять опечатка: “. . . в 1839 году”) и в который раз ужаснулся точности формулировок. “В сердце народа русского кипит сильная, необузданная страсть к завоеваниям – из тех страстей. что вырастают только в душе угнетенных и питаются только всенародною бедой. Нация эта, от природы захватническая, тем более алчная, чем более испытывает лишений, унизительным покорством у себя дома заранее искупает мечту о тиранической власти над другими народами. Ожидание славы и богатств отвлекает ее от переживаемого ею бесчестия; коленопреклоненный раб грезит о мировом господстве, надеясь смыть с себя позорное клеймо отказа от всякой общественной и личной вольности”. И опять смотришь на этот непрерывный показ солдат и омоновцев, согнанных из беднейших областей центральной России, Сибири, Дальнего Востока, чтобы они выпустили всю свою ненависть за отсутствие зарплаты, за нищету семей, за унижение старослужащими, которые, будь мир, а не война, продали бы их этим же чеченцам в рабство – за все это отмстить круговым огнем. И вновь оцениваешь ситуацию двойным сознанием. Да, на Западе говорят, что здесь убивают мирных жителей. Но здесь говорят, что это прозападная провокация Удугова. Да, понятно, что врут наши. Но ведь и те же, наверное, подлецы. И вообще. Да, убивают. Но вроде бы и не убивают. Скорей всего, так жили немцы в окрестностях Дахау и Бухенвальда. Да, вроде что-то там болтают о каких-то газовых камерах. Но доктор Геббельс очень уверенно заявляет, что это американско-еврейская пропаганда. Впрочем, немецким обывателям было сложнее: у них было или да, или нет. У нас же тут давно –и да, и нет. И вообще черт-те что. Герои дня без штанов и без совести. Кстати, о пропаганде. Ты наверняка смотрел по русскому телевидению программу “Герой дня без галстука” с Александром Коржаковым, скромным и бедным писателем-депутатом, генералом-телохранителем российского президента. Ну он там, в частности, рассказал о патологической жестокости Ельцина, который за день охоты мог убить до тридцати зверей (утром, днем и вечером – по десятку), так он зверство в себе воспитывал. О десятках миллионов долларов, которые Березовский кладет на личный ельцинский счет – якобы гонорар за давным-давно изданную и никому не нужную книжицу Бориса Николаевича. Интересные, казалось бы, вещи. И наверняка правдивые. Однако, вытащили НТВ-шники Коржакова в качестве спецпропагандистского орудия. Поскольку все, что делает НТВ, давно уже к информации отношения не имеет. НТВ – за Лужкова и “мочит” (по премьер-министерской терминологии) Кремль. Они сделали запись Коржакова в сентябре (еще тепло было, солнышко. . . ). Через две недели Коржаков заявляет, что Березовский подговаривал его убить (“замочить”) Лужкова (мэр Москвы), Гусинского (хозяин Мост-банка и НТВ) и Кобзона (певец-мафиози) – все одна сейчас компания во главе с Примаковым. И, мол, есть у него, Коржакова, и заветная пленочка с записью соответствующей просьбы, сделанной несколько лет назад. . . А через неделю после пресс-конференции Коржакова НТВ запускает и передачу с Александром Васильевичем, скромным парнишкой и добрым семьянином, с антиельцинскими откровениями. . . Одна неувязка. Всем, кроме уж законченных идиотов и хорошо оплачиваемых политиков и журналистов, наплевать и на НТВ, и на Ельцина, и на Коржакова, и на Березовского с Лужковым-Примаковым. . На всех. Потому что всему есть предел, только этому нет предела. Ночь поэзии. Извини, что я все о печальном да о печальном. Видишь, что с нами тут зимнее время делает? Есть ведь и хорошее. И его много. Знаешь, какая рядом с Дахау была развитая культурная жизнь. Там ведь, кажется, и Гете с Шиллером где-то неподалеку в свое время жили. И культурные традиции блюлись. Вот и у нас на Малой Дмитровке (что бывшая улица Чехова) в доме этого самого доктора Чехова открылся после евроремонта замечательный поэтический салон. Открылся сбором всех наших друзей на вечере поэзии Володи Салимона и выставке графики Сережи Семенова. Это они уже который год делают без продыху журнал “Золотой век”. Но обо всем этом в подробностях я еще расскажу потом. А пока что замечу среди прочих писателя Александра Кабакова. Исполнилось ровно десять лет его повести “Невозвращенец”, наделавшей много шуму на излете перестройки описанием ужасов, которые ждут россиян впереди. Так бы, поди, и случилось, не канализируй мы эту свою ненависть в сторону Чечни. А теперь Кабаков написал продолжение “Невозвращенца”, и действие происходит уже в 2015 году, и хорошего тоже ничего не будет. Так что, пожалуй, скоро и Чечней не обойдемся, а о кабаковской повести я напишу подробнее, когда она выйдет в свет или книжкой, или в сборнике “Россия в 2015 году”. Будет ли все там описанное отличаться от “России в 1839 году” Астольфа де Кюстина? Бог весть. Расскажу об еще одном литературно-историческом казусе. Как известно, в России сейчас два писателя. Виктор Пелевин и Александра Маринина. Так, во всяком случае, думает большинство читающего населения. Года полтора назад появился еще один – Б. Акунин. C самого начала было объявлено, что это – псевдоним. Написал и издал за это время шесть или семь легко и приятно читаемых детективных романов. Которые и начитанному человеку не грех прочитать. Кроме то и дело подставляемых литературных аллюзий, забавно, что действие в них происходит в. . . 1870-е годы (Это к вопросу о “России в. . . каком-то там году”). То есть, как оказалось, в ныне действующие литературно-классические времена. Более того, именно в те времена, когда завязываются ниточки нынешних рев-, пост-рев- и, видимо, пост-пред-революционных событий в нашей вечной России, не находящей в своих метаниях ни покоя, ни избавления. Иными словами, Б. Акунин протянул ниточку туда, куда не доехало эпическое “Красное колесо” А. Солженицына – в завязь российской вечной смуты между либерализмом и нигилизмом. Русский Конан-Дойль живет в. . . Юный сыскарь Эраст Петрович Фандорин вытягивает за нити тайную якобы благотворительную организацию, которая опутывает своими заговорщицкими нитями весь мир. Пересказ, как и любого хорошего детектива выглядит глупо, а читать и впрямь забавно. Книги Б. Акунина начинают раскупаться. Слухи о нем расходятся как круги на воде. Много ли надо народу, желающему вконец забыться от беспросветной реальности “эпохи реформ”? Пара пустяков, как сказал бы герой Исаака Бабеля. Немного хорошей прозы с видом на лазурную тайну. Московское издательство “Захаров”, которое нашло в лице Б. Акунина золотую жилу, бомбардировали желающие разгадать тайну псевдонима. Последними позвонили серьезные люди. Они прямо спросили, знает ли издатель, кто такие “новые новые русские”? – “Ну кто?” - спросил издатель. – “Это новые русские, которые читают Б. Акунина”. Далее было рассказано, что серьезные люди создали призовой фонд в 15 тысяч долларов тому, кто разгадает имя скрывающегося писателя. Они изучили списки союзов писателей, журналистов, кинематографистов. Они изучили стиль, ход мысли и сюжетостроение мало-мальски подходящих претендентов. Были отсеяны сотни пишущих, думающих и просто видящих сны людей. И в конце концов остались всего два претендента. “Скажите только одно слово, - попросил звонивший. – Этот автор - с русской или грузинской фамилией?” - “С грузинской”, - сказал издатель. “Я проиграл!” - сказал звонивший и бросил трубку. В общем, издательская игра была проведена на славу. Не чета, скажем, букеровскому действу, которое, как заведенное, бьет из года в год мимо литературы. Уже английский куриный король Buker отшатнулся от России, и призовой фонд подхватил водочный король Smirnoff, но результат, как на грех, прежний: “самый читающий народ” ну в упор не знает имен объявляемых победителей и книг их не читает. Но об этом как-нибудь потом. На днях настоящее имя Б. Акунина – третьего (по времени, а не по значению) современного русского писателя было доведено до сведения публики. Им оказался Григорий Чхартишвили, известный, в том числе, по вышедшей монографии “Писатель и самоубийство”. Как объяснил сам Григорий Шалвович именно печаль от мерзостей суицида и подвигла его на легкомыслие детективного жанра. А там уж, как водится, инерция издательского успеха подрядила и на продолжение. Так, глядишь, и новый Умберто Эко с новым “Именем Розы” народится во мнении народном. Вот тебе, дорогой, и занимательная история напоследок моего затянувшегося письма. А поскольку темнеет сейчас раньше, чем до того, да еще прибавь разницу между нами во времени и временах. Вот по всему и выходит, что пора заканчивать, пора на боковую. До следующего письма. Пока. Твой Игорь Шевелёв.

Москва. Ноябрь 1999 года.

Игорь ШЕВЕЛЁВ.

Третье письмо нью-йоркскому другу.

О странностях собственного образа.

Ты вот, небось, думаешь, что я не пишу, потому что водку пью, а я, может, о своей национальной идентичности размышляю. Сейчас тут у нас это модно. Когда-то в начале века один бодрый писатель написал целую книгу "Почему мы их не любим". Понятно, кого "их" - "нас" то есть. А почему нас, то есть их, мы, то есть они, не любим? Потому что боимся, что они, то есть мы, не любят нас, то есть их, а поэтому лучше мы сами не будем никого любить, а их в особенности, чтобы опередить их, то есть нас в нелюбви к нам, то есть им.

Очень похоже на сумасшедший дом, который, в общем-то, и происходит. Вы, гады НАТО, наших сербов угнетаете. Так мы вам за это своих чеченцев перебьем, сколько влезет. Вы, гады Bank of New York, наши банковские счета не пропускаете, так мы своего московского мэра покоцаем вместе с его милицией и прочей предвыборной камарильей. Вы, гады ФБР, нашего разведчика поймали, так мы вашу шпионку на платформе в Измайлове при всем честном народе опозорим со всеми ее таблетками для тайнописи, которыми еще Ленин из тюрьмы молоком между строк коммунистического манифеста писал. Короче, вы нам двойку в дневник, а мы вам свой нос на морозе отморозим!

Конечно, чего тут говорить, водку пить проще и безопасней, чем в своей идентичности ковыряться. А если все кругом ковыряются? Одни хохочут, другие рыдают, третьи орут: "Так вам, сволочи-олигархи, и надо! Как прижали американцы вам хвост, так сразу про русский народ и вспомнили. А то виллы в Малаге да очередной транш кредита МВФ для предвыборной гонки - одни на уме!" Кто-то рожи корчит, кто-то стихи читает про "умом Россию не понять", кто-то Сороса жалеет, который всюду биржи и курсы валют обвалил, а тут, в России, его самого много раз и по разным поводам кинули, кто-то с санитаром драться хочет, кто-то таблетки за щекой держит и на уколы идти отказывается. Лучше уж "квасить" водкой да политурой, чем тут без смирительной рубашки пребывать и системой "Град" дискутировать.

Тут давеча лучшие умы по телевизору обсуждали, почему о нас за границей плохо пишут и очень даже неприятная картинка все время в заголовке новостей идет? Решили, потому что сами о себе плохо пишем. А будем писать о себе хорошо, все сразу и поймут, какие мы хорошие. И картинка в заголовках мировых новостей из России будет идти бодрая как на старом детском питании фабрики "Красный большевик".

Но шутки в сторону, уж больно шутка стала навязчивой и от жизни неотличимой. И сумасшедшие дома, на самом деле, все сплошь позакрывались из-за отсутствия лекарств и неоплаченного медперсонала. Пациенты ринулись в Думу, но, видать, их и оттуда шуганет всякая оргпреступность и президентская администрация. А ведь все сумасшествие оттого, что, действительно, никак не удается адекватно описать нашу жизнь.

Есть совершенно явное ощущение, что она какая-то не такая. А язык ее описания у нас - европейский. Петром Первым у голландцев и немцев заимствованный. Пушкиным на французах очищенный. Толстым и Достоевским по английским образцам в роман обращенный. Большевиками по ленинскому катехизису с начальных школ преподанный.

Вот и выходит, что я хочу тебе в своих письмах все как есть описать. Все эту нашу домашнюю теплоту и привычность, отсутствие спеха, холод за стеной и жар в доме, приятную тесноту в метро и автобусе, тишину русской речи - а выходит какая-то кривая усмешка и сплошная Чечня. Потому что, как всякий интеллигент, давно привык смотреть на эту жизнь глазами европейца, то есть как на нечто дикое, абсурдное, достойное отточенного французского афоризма де Кюстина. И происходит нестыковка: ощущение одно, а описание другое. Исходишь желчью и благородным гневом, а бросить и уехать отказываешься, потому что самой своей жизненной основы боишься лишиться. И только вдруг увидишь свою жизнь как бы со стороны - и лишишься и языка, и всякого ее понимания.

Таким взглядом изнутри и со стороны вполне можно считать документальный фильм "Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР", получивший совсем недавно американскую премию "Эмми" для лучших - неамериканских - фильмов. Сюжетный ход прост как жизнь. Семилетних детей из разных концов СССР снимали в 1991 году. Тех же детей снимали в 1998 году. Дети и впрямь остались теми же. Только жизнь вокруг изменилась да так, что жутковато становится. И, главное, никаких ведь ужасов. Мальчик, внук редактора "Правды", готовится на факультет журналистики, снимает с иронией лужковский День города. 7-летняя девочка из Питера говорит, качаясь в кресле, что в этой стране жить невозможно, тут одни идиоты. Но в 14 лет она никуда не уехала, а просто ни одноклассники ее не понимают, ни мать с отчимом, она пыталась отравиться снотворным и говорит уже, что везде плохо. Близняшки уехали в Израиль, живут рядом с границей, показывают бомбоубежище, мальчик уверен, что лет через пять здесь будет новая война. Мальчика из детдома наконец-то удалось усыновить в Америку. Теперь его бывшие товарищи смотрят с завистью по видео как он плавает в бассейне, а сам он глотает слезы, что новая американская мама не любит его и уже по ходу фильма он переходит в новую семью. И так далее. Дочь священника из волжской деревни. Ее сосед засегдатай дискотеки, кончающейся каждый раз побоищем под водку. Мальчик-грузин, семь лет назад не желавший говорить по-русски и хотевший купить "мерседес", видел за эти годы гражданскую войну. Мальчик с рабочих окраин Москвы, увлекающийся рэпом и воюющий со "скинами" - московскими фашистами. Близнецы из "веселого поселка" на окраине Питера, где милиционеры приторговывают наркотиками. Мальчик-киргиз, торгующий газетами, и мальчик-литовец, занимающийся единоборствами. Девочка с берегов Байкала, тоже пытавшаяся наложить на себя руки. Русская девочка из Грузии, в начале 90-х мечтавшая уехать в Россию, а в конце - в Турцию. Семилетний мальчик-беженец из Баку, которого не нашли спустя семь лет.

Этот наплыв жизни поражает именно потому, что нет языка, нет слов, которыми можно было бы все это объяснить, описать, понять. Только смотришь, узнаешь и - сжимаешься: кто мы? откуда? зачем?

Фильм "Четырнадцатилетние. Рожденные в СССР" снимал режиссер, ныне занимающий должность секретаря Союза кинематографистов. Он возглавляет документальное кино России и пытается создать документальный архив 90-х годов. Потому что оказалось, что в стране не осталось кинолетописи перестройки. Оказалось, что постсоветскую Россию никто не снимал. А если кто-то и снимал, то это не сохранили. Потому что как только перестали заставлять, то оказалось, что никаких структур в обществе больше нет. Что можно продать пленку на серебро, а деньги перевести за границу, что можно продать кинокамеру, можно продать помещение и можно ничего не делать - а вот что-то делать, выходит, нельзя. И дети в фильме говорят именно об этом. И режиссер хочет сохранить хоть что-то. И следующая часть фильма будет отснята еще через семь лет. ЕБЖ - как говорил Лев Толстой: если будем живы. . .

Со стороны по-прежнему кажется, что страна ударилась в ретро. С упоением смотрит советские фильмы, слушает советские песни и мелодии, готова по-советски ловить шпионов, врагов и лазутчиков западного окружения, все теснее сжимающегося вокруг молодой российской республики. 25-летние люди с умилением вспоминают свое пионерское прошлое и с упоением смотрят Штирлица. Мой 11-летний сын, увидев в супермаркете баночку куриного паштета, вспомнил как он ел ее "в детстве" и какая она была вкусная. Пришлось купить и съесть ее потом самому, потому что в воспоминаниях сына она была вкуснее, чем в реальности.

Неясная ностальгия расширяет жизненное пространство затюканного обывателя, а кто из нас не таков? Вот в Доме кино выступают бард Сергей Никитин с кинорежиссером Петром Тодоровским. Играют на гитарах мелодии Дунаевского, Нино Рота, самого Петра Ефимовича. Тепло и душевно, плакать хочется. И сам Тодоровский выступает и говорит, что если бы не Никитин, придумавший эти вечера под названием "Ретро вдвоем" с музыкой и кадрами из "Интердевочки" и "Военно-полевого романа", то совсем бы тяжко пришлось. Два сценария уже написал и напечатал Тодоровский-старший, а денег на съемки нового фильма нет и когда будут - неизвестно. Может, в новом году министерство финансов расщедрится, даст деньги министерству кинематографии, а там уж хоть какую-нибудь часть выделили бы. . . А что еще делать классику российского кино? Помирать? Играть в метро? Уж лучше в Доме кино перед любящими интеллигентами в потертых пиджаках и свитерах.

То есть чем хороша здешняя московская жизнь? Куда ни пойдешь, всюду лежит пища для размышлений. Давно уже меня интересовало, откуда в Москве взялось столько галерей и на что они живут? Даже когда их стало в несколько раз меньше, чем прежде, вопрос оставался. Картины художников не продаются. Те банки, которые на волне дармовых денег собирали "коллекции современного искусства", давно уже выбросили эти коллекции неизвестно куда, чтобы продать за любую сумму помещения, занимаемые этими коллекциями.

Ну понятно, если хозяйка галереи - жена или подруга банкира. А если нет? Если хозяин галереи, к примеру, мужчина? Тогда как эта галерея существует? Поэтому я с радостью пошел на вернисаж в галерею, названия которой не скажу из чувства самосохранения, но которую давно уже заметил: на всех сборных вернисажах и арт-ярмарках именно у нее угощали лучшими французскими винами и шоколадом.

Шел я туда морозным темным вечером от метро "Маяковская". Полгода, наверное, не шел этой дорогой и не узнавал столицы. Подсвеченные рекламные щиты над самым Садовым кольцом сулят райские наслаждения. Непонятно от чего, но все равно приятно. Кругом какие-то новые роскошные витрины, клубы и казино, перед которыми стоят швейцары в малиновом чем-то на вате, похожие на кучеров из дореволюционных преданий. Рестораны, пункты обмена валют, новые роскошные здания с башенками по новорусской архитектурной моде. Говорят, что себестоимость всего этого в нынешней Москве во много раз дороже, чем в мире, и в сотни раз дороже, чем по России, но ведь строят же! Чем хороши люди в нынешней власти - что московской, что российской - так это тем, что денег на жалеют. А поскольку еще борются друг с другом на выборах, то друг друга в этом же самом и обвиняют! Кому абсурд и смехота, а кому, как мне по пути от "Маяковки" - радость для глаз и услаждение для мысли. Люблю, знаешь ли, со вкусом поразмышлять, особенно на пустой желудок в предвкушении фуршета.

Все было как и предполагалось: тепло, светло и мухи не кусают. Культурно играл старинную музыку квартет нанятых музыкантов. Культурно шумела публика, эту музыку почти не слушавшая и картины почти не смотревшая. Разговаривали друг с другом, поскольку все были друг с другом знакомы и рады. У каждой галереи своя тусовка, свои постоянные гости, и к чужим не ходят. У меня, как тебе известно, тоже есть свои знакомые среди художников, но тут их не было, что и позволяло наблюдать жизнь со стороны и пытаться ее понять. Художник был откуда-то с Кавказа. Что и подтвердилось, когда вступительное слово говорил глава московской диаспоры то ли адыгов, то ли черкесов, то ли тех и других вместе. Разносили очень вкусные пирожки с мясом, грибами и живыми ягодами. По каталогу галереи было ясно, что хозяин ее отдает явное предпочтение уроженцам кавказских республик, чья живопись показалась мне почему-то даже менее интересней, чем места их происхождения. В том же помещении, что и галерея, находился большой книжный магазин большого книжного издательства, также принадлежащего хозяину галереи. Кто-то сказал, что именно книгами тот и зарабатывает на неплохую жизнь. Одна из выпущенных книг попалась мне на глаза, и в выходных данных я прочитал, что популярная в стране и Москве издательская фирма расположена, судя по своей лицензии, в республике Ингушетия, в славном и тревожном городе Назрани. Разносили французское шампанское. Прошел хозяин галереи, совсем не похожий на одного их беженцев, заполонивших эту самую Назрань. Скорей всего, суть заключалась в офшорной зоне, которой недавно считалась Ингушетия (не знаю, как сейчас, не скажу), в связи с чем можно было не платить никаких налогов. Из малозаметной дверцы в стене вынесли еще шампанского и шоколаду. А я-то думал, что в каждой из таких галерей в подвале продают оружие, а оно-то вишь как, гораздо проще. Хотя и не до конца еще ясно. Но жизнь, к счастью, еще не закончена, все разгадки впереди. И, получив от приятеля замечательный альбом художника Михаила Шемякина (к этой галерее никакого отношения не имеющего, хотя и происхождения явно восточного), где репродукции были переложены не менее замечательными стихами этого самого приятеля, а именно известного тебе поэта и человека Славы Лёна, достойный рассказ о котором занял бы не одно мое письмо, я побрел, довольный теперь уже к станции метро "Пушкинская", бормоча одно из Славиных стихов, написанных к шемякинским Петрам, Петербургам, фигурам, девушкам, крысам: "666 - Зверя число! - и вот было РОССИЮ съесть КРЫСЕ какой! - живот лопнет коли - не беда: у Беса на выкидыш есть горячая сковорода 666".

Или вот еще - по поводу сковороды. Пошел на книжную выставку "Non-fiction" в Центральном Доме художника. Кругом куча наших с тобой знакомых. Прямо у входа подхватил меня Борис Пастернак, но не тот, что поэт, а тот, что редактор газеты "Время МН" и издатель роскошной серии "Книги века" - "Самиздат века", "Строфы века", "Проза века". Показал мне только что вышедший том "Детектив века". Огромный красивый кирпич за тысячу страниц большого формата. А на выходе, говорит, "Кухня века", которую почти уже совсем дописал Вильям Похлебкин. Ну там, конечно, чудеса: от того, что ели Ленин-Сталин до всяческих кулинарных чудес, от океанической рыбы до сырка "Дружба" под стакан на троих. Об океанической рыбе Пастернак и рассказал, вычитывая очередную из глав. Появилась она на столе у советского народа, как кто-то помнит, в начале 70-х. Но вот какой казус случился. Оказывается, строго-настрого у этой рыбы нельзя было есть ни голову, ни хвост, ни плавники, ни прочий отход. Но как сказать советскому народу, что 50% купленной им на честные трудовые доходы рыбы, в пищу ни в каком виде употреблять нельзя, в том числе и варить из всего вышеизложенного суп - главное семейное угощение? И так ведь, подлецы, и не сказали, что все, что мы ели - есть было нельзя. Большая, оказалась, государственная тайна, до которой ни одно ЦРУ не дотумкалось. Теперь вот вся эта кухня века из нас боком и поперла! Сплошной фикшн и нон-фикшн.

А в остальном, дружище, ничего. Книжки продаются и даже выходят. И для сексуальных меньшинств, и для интеллектуальных. Тут же среди книг была затеяна галереей "Ковчег" (муниципальная, дружок, никаких чеченских денег и продажи гранатометов из-под полы!) маленькая выставка "НЭП" - рисунков 20-х годов. К'айне, как сказал бы Владимир Ильич, своев'еменная штучка! К примеру, сидит в ресторане упитанный мужчина и говорит: "Хорошо, что налоги надо платить с дохода, а не с трат. . . " Впрочем, в полном объеме выставка еще откроется через несколько дней, и я тебе напишу о ней ("ЕБЖ" - Л. Толстой) уже в следующем письмишке. А так, обратно шел сквозь дождь с профессором МГУ Владимиром Ивановичем Новиковым, который рассказывал, что живет очень даже хорошо, честно получая свои профессорские 1, 5-2 тысячи в месяц. Рублей, естественно (60-80$). В связи с чем и откланиваюсь. Твой Игорь.

Как бывшего обкомовца кредитами не корми, он все в Чечню смотрит, гласит справедливая русская пословица. Сперва думали, что можно быть сумасшедшим только для домашнего пользования, представляясь для Запада страшным реформатором с небольшой дикостью русских особенностей. Ан нет, безумие заразительно, расширяясь вокруг со страшной силой. Это, кажется, Татьяна Толстая любила приводить пример из мира фауны, а именно из жизни водяных червей, которые обладают уникальной коллективной способностью синхронного плавания. Плывут себе тысячи червей и все, как один, по струнке. Ученые сделали опыт: одному из них удалили что-то вроде их червивого мозга. Вместо нормальной струнки он стал плавать как размазанная каракатица, ну, одним словом, сумасшедший. И тут вся их дисциплинированная стая вместо нормальной единой струнки начинает изгибаться как безумная, подражая единственному психу. Это по поводу заразительности идиотизма, которую вносит российская власть и если бы только сегодня. Это по поводу российско-белорусского союза, случившегося на днях. Или, как его называют, лукашенковского аншлюса России. Ну мы-то на его фоне нормальные, повторяют кремлевские аналитики, сами уже не замечая, какие начинают коллективные кренделя выписывать вместо еще совсем недавних потуг на демократические реформы и либеральное подворовывание.

Короче, здравствуй. Хочу тебе о прекрасном писать, а все сворачивает меня на казюки и пляски святого Путина, будущего "резидента всея Руси". Хотя начну, как обычно, с самых простых ощущений. Ходишь по улице, едешь в метро - люди кругом тихие, умиротворенные. Обычная толпёжная агрессивность московитов не чувствуется. Все погружены в себя и на соседей не огрызаются. Дурная кровь выходит в другом месте.

Я вспомнил, как ехал между двумя войнами из разбитого Грозного в нищую Назрань, смотрел на заснеженные верхушки дальних гор и вдруг в какое-то мгновение остро почувствовал, что если бы здесь не было войны, то вся ненависть, скопившаяся в России, разорвала бы ее в клочья. А так все вышло сюда - в геноцид и взаимное страшное кровопускание.

То же происходит и сейчас. Снова накопленный за несколько последних ельцинских лет гной прорвался чеченской язвой. Но самое поразительное, что все это уже было. И не 3-4 года назад, а 50-60. Или 160-170 лет назад. И все будет повторяться в той же самой последовательности, увлекая одни последствия за другими. Вспомним хотя бы 1944 год. Геноцид не с помощью вакуумных бомб как сегодня, а с помощью НКВД и вагонов для скота, отправленных в Сибирь и Казахстан. И тут же - после краткой дружбы с "американскими союзниками" - холодная война не на жизнь, а на смерть. И уже следующие после чеченцев на подходе - "безродные космополиты", пятая колонна сионизма в великой России, мировой еврейский заговор. Дурная кровь становится все дурнее и требует все новых кровопусканий. Для спокойствия толпы в московском метро. И кто это будет: чеченец, американец или еврей - все равно. Сначала один, потом другой, затем третий.

Это еще философ Мераб Мамардашвили, умерший десять лет назад, дал незадолго до кончины определение России, сходное с чаадаевским - на все времена. Как страны, которая, как в бреду, обречена на повтор одного и того же кошмара. Кошмара не потому, что жутко, а потому что из него нельзя выйти. Это не существование, а какой-то полусон-полубред, нежизнь, иллюзия. "Мы, - писал Мамардашвили, - упустив свой час в развитии, окончательно деградируем. Есть такие вещи, которые, если они не произошли с ребенком в 5 лет, никогда больше не происходят. . . Я думаю, в истории России также многое не случилось в свое время - и оказалось мертвым. В итоге - перед нами, на глазах, развилась Европа и дала свои, в том числе и отрицательные, плоды. А мы устремились в некое послеевропейское состояние, не пережив никаких. . . Скорость построения нашего будущего общества оказалась чудовищной и диктуемой скорее языком, чем реальностью. Язык-то у нас европейский. Мы называем вещи, не проживая их, не обладая ими в действительности".

Сначала мы с жуткой скоростью проводили социалистические преобразования. Теперь с той же жутью - капиталистические. На самом деле изменяются не дела, не вещи, не состояния - а только слова, этикетки. А реальность все та же, когда, как писал Максимилиан Волошин: "И в бреду не может забыться, и не может проснуться от сна". И вот в бреду мы опять меняем слова и этикетки, снова готовы пороть очередного идола, что он нас, гадов, не изменил так, как мы надеялись. В общем, гнусно, дружище, гнусно. Толпа в московском метро дремлет, накушавшись дальней кровью Чечни. Погоди немного, скоро она проснется. И одними заокеанскими американцами сыта не будет.

На этом фоне, как водится, расцветает богатая культурная жизнь. Основное настроение, как я уже писал, ностальгическое. Даже иногда и не настроение, а просто стиль такой, такая мода. Как бы ностальгия. Как бы подведение итогов века. Как бы взгляд назад. А на самом деле из-под всего этого самая настоящее сегодняшнее мурло прет.

К примеру, открывается в "Малом Манеже", что напротив Государственной Думы, выставка "Дети отечества. 1900-2000". Некая фирма сотовой связи устраивает фотовыставку на улицах Москвы. Развешивает на щитах в самых разных московских районах фотографии детей от самых дореволюционных: семья, не подозревающая о своей дальнейшей судьбе, - до самых постперестроечных: мальчонка на роликовых коньках обслуживает гамбургерами хозяев "мерседеса". На щите, как водится, ненарочито присутствует марка этой самой сотовой фирмы. Вроде как бы святое дело придумано, а вроде как бы и рекламный ход. То же и на презентации выставки. Как бы ценителей позвали, а как бы и журналистов угощают от пуза, чтобы написали хорошо в разных изданиях. Тем более, что красной икры, севрюги и буженины с тающими на языке пирожными на 300 человек припасли, а пришло от силы 100 да и то всякой шушеры, которая поела, попила, да и разбежалась, поглазев по сторонам.

А кругом, между прочим, любопытная штучка видна. Из-под невинных детей хоть 1940-го года издания, хоть 1968-го - улыбаются себе и ни о какой войне с белофиннами, ни о какой пражской весне под гусеницами русских танков знать не желают - так вот из-под невинных детей такое прёт. . . Оказывается, детки на пол-вечера сменили картинки некоего Андрея Буганова, где он во всей красе изобразил нынешних политиков. Тут тебе всяческая рубенсовская вакханалия, где вместо нечисти реформаторы от Чубайса до Кириенко изображены. Тут же тебе товарищ Зюганов, чей профиль явственно преображается в ленинский. Тут тебе Газпром в лице Вяхирева-Черномырдина в капитолийскую волчицу превращен, к которой новый Рем и Ромул присосались и сосут себе и сосут. Тут мэр Лужков с бандитской наколкой на плече душит на картине "Приватизация по-московски" Чубайса. Там олигарх Березовский в стыдливо наброшенной на плечи тоге весело оприходует телеоборзевателя (так! не опечатка) Сергея Доренко. Там "Титаник" со всеми нашими политиками ко дну идет, а здесь русские правые в виде американских агентов фигурируют. Хари, рожи, морды, рыла так и прут, а гости, пришедшие на детей как бы поглядеть, ходят с тарелками да стаканами и ржут как сивые мерины вроде тех, что на самих картинках изображены. Ну вечный Гоголь. . .

Между прочим, очень характерная картинка нынешних выборных нравов, когда все "мочат друг друга в сортире" (по самому модному политико-бандитскому выражению года). Только что прикрыли антилужковскую газету "Отечество не выбирают!" где собрались лучшие московские писательские перья от Татьяны Толстой до Николая Климонтовича, чей роман "Последняя газета", напечатанный в ноябрьском "Октябре" (о эти наши парадоксальные названия!), приобретает все более скандальный оттенок. С другой стороны, сам блок Лужкова-Примакова обвиняет Кремль в самых разных провокациях. То его членов подкупают, предлагая им по телефону (!) семьсот тысяч долларов (!!), чтобы они вышли из этой антиельцинской коалиции. То мэра Лужкова якобы не хотят регистрировать в качестве мэра. утверждая, что 70% собранных им подписей - поддельны. Что, в общем-то, вполне возможно, поскольку Москва - столица не только России, но и российской туфты.

Сам Лужков рекрутирует будущих избирателей старым дедовским способом - как начальник более мелких начальников, докладывающих ему о выполнении плана. Только что моей маме, участнице войны и инвалиду 2-й группы, позвонили из "совета ветеранов", предложив ехать на некую улицу, где "будут давать муку по льготным ценам" (нельготная цена килограмма муки - 10 рублей или около 40 американских центов). Когда мама сказала, что на 78-м году сложно при плохом самочувствии пускаться по грязи и гололеду непонятно куда, ей посочувствовали и вскользь поинтересовались, за кого она будет голосовать? Наверное, за Лужкова, который так много делает для ветеранов и пенсионеров? Маме было неудобно противоречить бедной функционерке, которая так добра, что и муку вот предлагает по льготной цене, и она подтвердила, что да, наверное за Лужкова, еще не решила. "Ну тогда я вас запишу в список, что вы за Лужкова, а то с нас начальство требует", - обрадовалась женщина из совета. "Ну, конечно". Поскольку мамино желание голосовать против Лужкова только возросло после этого звонка, можно предположить, чем московская туфта обернется на выборах для крепенького лысенького мэра, давно уже вравниваемого с итальянским дуче.

Ну да электорат с ними, с политиками! А то у нас других дел нету, кроме как о них, бедных, думать. В галерее "Ковчег", как я тебе и писал в прошлом письме, открылась выставка "НЭП". Яркая иллюстрация о чем я написал только что: в России ничего не меняется. По одним названиям можно судить. "Бильярд" (самая популярная ныне игра среди новых. Вот и у нас в соседнем доме открылась бильярдная, и по вечерам со всей округи съезжаются дамы и господа на шикарных авто). "Облава на рынке" (последние две недели с этим чуть потише: или откупились, или весь ОМОН в Чечню угнали). "Торгующая интеллигенция" (ну с этим хорошо. Можно на "блошином рынке", как в жизни и на картинке, а можно в ПЕН-центре, как на днях "писательская общественность" больше трех часов беседовала с премьером Путиным. В частности, плакались, что вот-вот закроют толстые журналы - "последний оплот русской духовности и настоящей прозы" - потому что Сорос дал денег только на полгода и в последний раз, а подписка как устремилась к нулю, так там и остановилась. Премьер обещал подумать и попросил написать ему бумагу с просьбой по всей форме). "Обывательщина запасается" (ну а как без этого?). "Обыск". "Несут гробы". (Это впереди. . . ) Рисунки, между прочим, начала 20-х годов. И что, спрашивается, изменилось за отчетный период?

"Ковчег", между прочим, любопытная московская галерея, вполне оправдывающая свое название. Словно последователи Ноя они собирают уходящее поколение классической русской графики, книжной иллюстрации, подспудной русской культуры, которая тихо выжила при советском режиме и, дай Бог, переживет и режим как бы антисоветский. Это художники школы знаменитого Владимира Фаворского, собравшиеся вокруг Полиграфического института. Случайно или нет, но то и дело там мелькают древние фамилии Голицыных, Шаховских, Пестелей, Родионовых. Известный художник Илларион Голицын рассказал о том, что давно покойных авторов нынешней выставки он знал или лично, или по рассказам. Например, художника Милашевского, сидевшего вместе с его отцом в Бутырках. (Рисунки Владимира Михайловича Голицына тоже были на этой выставке). Или Николая Чернышева, Веру Пестель, входивших еще вместе со знаменитым философом о. Павлом Флоренским в группу "Маковец" в начале 20-х. "Вот говорят о том, что те времена похожи с нашими, - сказал Илларион Голицын. - Да сейчас рай по сравнению с теми годами. Я сам помню как в 40-м году тебя могли схватить на улице, если ты рисовал!" Многие рисунки имеют просто этнографическую ценность. Я, например, с удивлением узнал по рисункам того же Милашевского начала 30-х годов , что в Кусково, знаменитом в то время садово-дворцовом пригороде Москвы, купались в прудах голыми. Мужчины, женщины, дети - все вместе. Как на старинных картинках 17-го века, рисованных удивленными нравами диких московитов западными путешественниками.

И вот, к слову, как в конце 40-х годов, на нас обрушивается "антиамериканская дружба с великим и коммунистическим Китаем". И уже известный, как советник патриарха, дьякон Андрей Кураев проповедует в журнале "Огонек", что, "конечно, великий русский народ скоро вымрет как вымерли византийцы. Станет памятью по самому себе. Зато передаст православие дальше". Кому, как бы вы думали? Ну, конечно же. . . китайцам! Как второй Рим - Константинополь передал эстафету третьему Риму - Москве, так теперь третий Рим - Москва передаст чистоту православия четвертому Риму - Пекину! Шутка? Как бы не так. У нас и шутки какие-то странные. Да ты в новостях их и так, поди, каждый день видишь.

Кстати, об "Огоньке". Журналу исполняется в декабре 100 лет, что по российским масштабам равно не веку, а почти что вечности. Здесь столько не живут. Журнал затевался как семейное приложение к биржевым ведомостям тех лет расцвета тогдашне-нынешнего капитализма в России. Был почти что как при Коротиче в перестройку вестником либерализма. Да таким вневременным, что в конце 1917 года напрочь проглядел всякую революцию. Например, в дни и после большевистского переворота писал, что сейчас во всем мире только две по-настоящему свободные страны и есть. Это Америка и Россия. И вот они как возьмут, как соединят свои либеральные усилия вместе, так сразу весь мир и переменят! Ну прямо семейный журнал Международного валютного фонда. И, главное, с теми же последствиями.

И вот старый новый "Огонек" собирается в пятницу в Доме кино праздновать свое прощание с одним веком и встречу с другим. Подробности я постараюсь уже в следующем письме описать. Пока же скажу, что вроде бы должен быть Борис Ефимов, столетний знаменитый карикатурист из "Правды", очень похоже рисовавший всяких империалистов и сионистов в те 40-е годы, он же и брат знаменитого журналиста Михаила Кольцова, бывшего редактором "Огонька" с 1923 по 1938 годы, когда того кокнули чекисты, так же как он кокал других. А вроде должен быть и премьер Путин, поскольку в нынешнем раскладе "Огонек" это журнал Бориса Березовского, который за Кремль против Лужкова-Примакова, а дело за два дня до выборов будет, а у Березовского 1-й канал телевидения, который все это вроде бы должен показывать, и вроде бы Наина Ельцина будет, потому что друг ельцинской семьи Валентин Юмашев и начинал свой путь в Кремль как сотрудник "Огонька" и, по совместительству, как соавтор Ельцина по автобиографическим книжкам первого российского президента. Ну и так далее.

Одна тема, как и водится, в письмах, цепляется за другую. Мелькнуло имя Березовского. На днях в Большом театре перед прессой оглашались очередные пять лауреатов премии "Триумф", субсидируемой Березовским и его "Логовазом". Бориса Абрамовича давно уже изображают как исчадие ада. Нету, наверное, политического убийства последних лет, заказчиком которого не объявляли бы Б. А. Березовского. Считается, что у него в руках все нити, за которые он дергает президента и его окружение. Что он всесилен на грядущих выборах, затевая хитроумные комбинации с выдвижением одних и "задвижением" других. В его адском всесилии проявляется характерная для российского сознания средневековость в делении всего происходящего на свет и на мрак. Но о Березовском надо писать подробнее, что, надеюсь, я еще сделаю. А пока что отмечу грамотность его действий. В том числе и по привлечению на свою сторону интеллигенции. Премия "Триумф" выдается уже восьмой раз. Ее получили, стало быть, уже сорок человек. Причем, в отличие от других российских премий, выдают ее тем людям искусства, артистическая и человеческая репутация которых безупречна. От филолога Сергея Аверинцева до режиссера Юрия Любимова и от композитора Альфреда Шнитке до писателя Фазиля Искандера. Столь же бесспорны были и нынешние лауреаты, получившие по 50 тысяч долларов. Белорусский писатель Василь Быков, пострадавший от Лукашенко. Ленинградский драматург Александр Володин. Знаменитый дирижер Валерий Гергиев. Знаменитая актриса Марина Неёлова. Знаменитый клоун и мим Вячеслав Полунин. Крайне пролужковский "Московский комсомолец" (а, стало быть, враг Березовского да еще во время предвыборной войны) напечатал статейку в день вручения "Триумфа" с характерным заголовком: "Чистое искусство за грязные деньги". Между тем, дирижер Евгений Колобов громогласно заявил, что он во всем верит Березовскому, а режиссер Алексей Герман напомнил, что маршала Тухачевского тоже в свое время обвиняли, что он украл баржу с золотом. И это все на церемонии. Впрочем, до битья морд дело не дошло. Народ потихоньку удовлетворился очередным фуршетом и мирно разошелся до вручения премии через месяц на православное Рождество. Сам Березовский в первый раз за все время на церемонии оглашения отсутствовал.

Если лауреатов "Триумфа" можно считать культурными героями века нынешнего, то будет кстати упомянуть гуляющий по Москве фестиваль "Культурных героев ХХI века". Так как нет сейчас ничего так или иначе не относящегося к выборам, то и этот фестиваль организован "врагами Лужкова", а именно его соперником, бывшим премьером Сергеем Кириенко и его командой. Сам "лимитчик", то есть приехавший в столицу со стороны, Кириенко и фестиваль организовал соответствующий. По всей Руси великой собирали разных артистов, художников, музыкантов, а потом взяли и свезли перед выборами в первопрестольную, где они и оттянулись (то есть выступили) по полной программе.

Лично я выбрался черт-те куда (от метро "Войковская" шесть остановок по каким-то глухим улицам на троллейбусе), где в помещении школы выступал саратовский театр, назвавший себя "Академией театральных художеств" со спектаклем по прозе Евгения Попова. Школа сама по себе любопытна. Ее построил и возглавил выпускник актерского факультета господин Казарновский, и похожа она на что-то несусветное, американское (никогда не видел), прекрасное и цивилизованное как непостроенный в России коммунизм. Достаточно сказать, что, кроме всяких прекрасных классов, столовых и рекреационных помещений, в ней есть два театральных зала, в один из которых и собрались всякие друзья писателя, поглядеть, что из него сделали в прекрасной саратовской глуши. И кстати, о ностальгии. Сама книга Евг. Попова называется "Жизнь прекрасна", посвящена всяким перипетиям 70-х годов, в частности, перемежается газетными текстами тех лет. В спектакле сцены перебиваются советскими песнями 70-х.

Ощущение провинции было полным и захватывающим. Глухой провинции советского времени, умноженной на глухую провинцию постсоветского пространства. Зритель попал в такое глухое ретро, что, как сказал поэт Владимир Салимон, "в какой-то момент мне показалось, что я уже умер". А писатель Александр Кабаков понял, что он не более, чем "единица хранения архива ХХ века", поскольку лично знает или знал авторов, по меньшей мере, четырех исполненных хитов бывшего совка. Страшноватое ощущение: вроде бы ты уже и не там, а вроде бы ты уже и нигде. Вот и решил тот же В. Салимон, издающий по совместительству роскошный журнал "Золотой векъ" в духе изданий начала века, закрыть его к чертям собачьим на нынешнем - то ли 14-м, то ли 15-м выпуске десятого года издания. Все равно денег нет и не будет. Сил тоже уже нет. И, главное, никому это всё не надо. У народа свое ретро. Вот по радио только что передали, что на станции Зима создается дом-музей народного поэта Евгения Евтушенко. Сибирские власти отстегнули 400 тысяч рублей на реставрацию дома, где появился на свет и провел сложные свои детские годы будущий гений русского, а ныне и американского народа.

Вроде бы и письмо мое затянулось, а не могу рассказать об огромной выставке журналиста и фотографа Юрия Роста, открывшейся в Центральном доме художника на Крымском валу что как раз напротив парка культуры и отдыха имени писателя Максима Горького. Ю. Росту, чьи фотографии и тексты многие поколения советской интеллигенции любили рассматривать и читать в "Литературке" и прочих изданиях, исполнилось 60 лет, и вот он и закатил роскошное действо. Там серии фотографий, посвященные академику Сахарову, сям - жертвы Карабаха и тбилисских событий апреля 89-го года. Здесь серии фотографий знаменитых и безвестных людей, а рядом и сами эти знаменитости и безвестности, вроде той же актрисы Неёловой (что с "Триумфом"), художницы Назаренко, собственной мамы 87-ми лет и многих-многих министров, артистов, музыкантов, журналистов и прочих-прочих-прочих. Вот уж кто архив, так архив. . .

А дальше мы с Галей прямо оттуда вместе с половиной присутствующих помчались на открытие художественного "Арт-Манежа", где было столько галерей, знакомых художников. приятелей, столько вина, водки, закуски и всяческих - на удивление! - покупателей этой арт-продукции на любой вкус и цвет, что бедная моя головушка и вовсе пошла кругом и подробности как-нибудь уже в другой раз. Так что пока и до новых писем. Твой Игорь.

Ну поздравляю тебя с Новым годом. Извини, что долго не писал. Такое время было - конец декабря. То понос, то золотуха, то подготовка к выборам, то подсчет голосов, то слив компромата, то отсос электората. Короче, с начала.

Как говорили у нас с тобой в институте при защите диссертации: "пять минут позора и на пятьдесят лет - безбедной жизни". Видимо, те бывшие диссертанты решили определить и нормы нынешней жизни. На выборах все средства хороши, зато потом четыре года власти и достатка. Замазались многие. А поскольку война пошла между двумя стаями - лужковской и кремлевской, то особо чувствительные оправдывали себя тем, что если не воевать за тех, кто им заплатил и привлек на свою сторону, то победят ведь худшие!

Ненависть к оппонентам была нешуточная. хотя разница между синим чертом и зеленым чертом, как указывал еще Владимир Ильич (черт лысый), незначительная. По московскому каналу крутили по многу раз частный разговор Бориса Березовского с телеобозревателем Доренко, где давались инструкции по пропаганде. О том, что подслушивать чужие разговоры, нехорошо - во внимание в наших палестинах давно не берется. Не те нравы. О том, что передавать по СМИ подслушанное, есть нарушение закона -никто не заботится. Не те законы и не те законники. Другая сторона, естественно, не отставала.

Мэрско-лужковский "Московский комсомолец" устами певца спецслужб Александра Хинштейна "сливал" все, что удавалось достать на Лубянке против Кремля. Анти-мэрская "Московская комсомолка", специально созданная на период выборов публиковала закрытые документы с той же Лубянки, что этот самый Хинштейн - стукач и психбольной. Во всяком случае, лежал в психбольнице, где, скорей всего, откашивал от Советской армии.

Короче, все СМИ нуждаются в подачках, поскольку по советской привычке, живут исключительно на дотациях. За подачки надо было отрабатывать на выборах. Перед выборами все оказались не красными, но коричневыми - то есть сами себя измазали вполне определенным продуктом известной консистенции. Там заканчивается русская свобода слова - не цензурой, а позором. Редакторам забыли в детстве сказать, что читатель должен верить тому, что читает. А для этого уважать тех, кто пишет. Как говорил Александр Исаевич Солженицын, совесть дается человеку один раз. После выборов она не возобновляется. Кажется, российским СМИ эту новость предстоит еще пережить.

Но впереди были сами выборы, и как дошло до дела, оказалось самое интересное.

Лужков, например, придумал вот что. Поскольку за него должны были голосовать пенсионеры и люди старшего возраста, привыкшие стоять в очередях, он эти очереди организовал на участках для голосования. Делалось это просто. Помещения, где проходили выборы, специально уменьшили в несколько раз, огородили, убрали почти все урны для голосования, оставили один-два стола, где можно было отмечать бюллетени. Очереди выстроились автоматически.

Люди помоложе, приходившие к назначенному месту и встретившие длинный хвост старичков и старушек, плевали и уходили обратно домой или по своим делам. Потом наверняка еще с десяток процентов голосов было украдено у оппонентов. Что тоже просто, потому что сами чиновники, которые по закону не должны и близко подпускаться к избирательным комиссиям, конечно, входили в них и не просто входили, но и орудовали.

Замечательный казус случился в Московской области. Когда стали подсчитывать голоса, оказалось, что за ныне действующего губернатора вообще никто не проголосовал. Можно украсть или приписать десять процентов голосов, но когда вообще - никто. . . Чиновники пришли в ужас и просто перестали подсчитывать бюллетени. Перешли в здание администрации области, запросили инструкций: что делать? Между тем, у них требуют данных. Данные - ужасны. Кажется, они до сих пор так и пребывают в недоумении, что делать. Во всяком случае, не подписывают результатов подсчета.

И уж вовсе случай для книги рекордов Гинесса произошел в Башкирии. Тамошний президент Рахимов подписался в свое время на лужковско-примаковское "Отечество-Вся Россия". И как человек честный, обязательно выполнил. Когда по всей России ОВР, или в просторечии "Овраг", рушилось на выборах со страшной силой, в Башкирии за него проголосовало 70% избирателей, то есть больше миллиона человек. Это дало ОВР четыре чистых депутатских мандата.

Данные ушли в Центризбирком. На следующий день Рахимов переговорил с премьером Путиным, и самолично "скостил" миллион голосов наполовину. Два уже как бы избранных депутата потеряли свои места в будущей Думе. Зато от Башкирии появились два дополнительных депутата в прокремлевском "Единстве". За сколько продал президент Рахимов двух депутатов, можно только гадать. Но совершенно очевидно, что на местах традиционное для России крепостное право очень ловко выдает себя за демократию и свободу. На этом фоне замечательным курьезом выглядит присутствие на выборах международных наблюдателей. Конечно, в целом они зафиксировали отсутствие больших нарушений. Следили за отдельными голосами. Поскольку счет шел на сотни тысяч, то они этого и не могли заметить. Если уж Ромен Роллан и Фейхтвангер не приметили ГУЛАГа в свое время, то что от этих мелких зверушек требовать?. . Ведь никого же, в конце концов, не сожгли живьем, как в захваченных федералами чеченских селениях. . . А что два депутата от "Отечества", что от "Единства", что миллион голосов туда, что полмиллиона сюда - не один ли черт?. . То же, что и о наблюдателях, можно сказать о российских СМИ. Башкирский скандал просто в упор не был никем замечен. Все, согласно потраченной на них смете, живо обсуждают шансы своих против чужих. Перефразируя ходячий слоган, можно сказать: информация не их хлеб. . .

Уф. . . Осточертело. Кончились выборы, началась жизнь. Новый год, всякие выставки, музеи, концерты. Словно вскрыли бутылку с шампанским, а оттуда ка-ак рванет, ка-ак запенится! Рвануло и запенилось, впрочем, еще перед самыми выборами. Придворный лужковский архитектор, художник и президент Академии художеств Зураб Церетели открыл чуть ли не первый и единственный в России "Музей современного искусства". Роскошное здание на Петровке, режимное мероприятие самого открытия, множество охраны и служб безопасности Лужкова и его присных сделали вход в музей не совсем безопасным для жизни и здоровья любителей искусств. Поэтому поговорим о чем-нибудь другом.

Например, о выставке в Манеже другого царедворца от искусств - Ильи Сергеевича Глазунова. Свою любовь к сильным мира сего этот художник любит еще соединять со своим якобы инакомыслием. С тем, что его преследуют власти, не дают того, чего положено. Запрещают картины. Например, в середине 80-х нарисовал картину "ХХ век", где, шутка ли сказать, нарисовал ансамбль "Битлз" и Гитлера. Так что картину показывали только "в закрытом режиме" - для членов обкомов и горкомов партии.

А дальше - перестройка, и православный патриот И. Глазунов обрушивается со всей своей живописной мощью на "мировой коммуно-сионизм". Еще три года назад на подобной же выставке в огромном Манеже ходил взбудораженный происками врагов народ и писал в книге отзывов о всяких носатых врагах всякие нехорошие слова. Не то сегодня. Верный себе Глазунов выставил новое огромадное полотно о захвате православного храма большевиками нетитульной нации, но народу уже немного, ажиотажа нет, в книге отзывов заполнено две-три страницы. А самую символичную картину видел я лично, когда художник через два часа после открытия вышел из подсобки в зал и спросил у своих близких: "А где наши-то все". Не было "наших". Разбежались.

Дело в том, что раньше "диссидента" Глазунова поддерживала вся власть - и московская, и кремлевская были едины. Лужков организовывал ему лучшие залы вроде громадного Манежа и весьма денежные росписи храма Христа Спасителя. А потом "добрая теля" Илья Сергеевич решил сосать двух маток сразу и перешел к "ельцинистам" оформлять и расписывать Большой Кремлевский дворец. Даже замазал на одной из своих "абличительных" картин пьяного Ельцина, тонущего в собственной блевотине. Картина на выставке есть, а Ельцина на ней нет. Зато много фотографий, где Глазунов в обнимку с верным царедворцем и кремлевским ключником Павлом Бородиным, по которому много какой суд, в том числе и американский очень даже плачет. И вот, отвернувшийся от Лужкова художник Глазунов очень даже и проиграл. Или не проиграл? Сорок лет ведь в игре с властью ни разу не проигрывал.

Но от лужковского и промежуточного фронта искусств перейдем к кремлевскому. На этом фланге отмечалось 100-летие "Огонька". В Центральном Доме кино прошло торжество, концерт, фуршет и прочие излишества, связанные с этим самым старым и самым известным российским изданием. Тут на первом ряду сидела вся "семья", на чьей стороне в информационной потасовке оказался нынешний "Огонек". Соседство с премьером Путиным и главой президентской администрации Волошиным, делила жена Ельцина Наина Иосифовна, дочь Ельцина - Татьяна Борисовна Дьяченко, соавтор Ельцина (и бывший "огоньковец") Валентин Юмашев и прочие узнаваемые и теневые личности. Надо сказать, что весь четырехчасовой концерт VIP-публика высидела полностью. 5 января ты тоже можешь посмотреть телеверсию концерта по 1-й программе российского телевидения, если, конечно, к ней подключен. Особенно хороша была реакция "семьи" на молодого артиста, пародировавшего президента России.

Ну а дальше был праздничный фуршет в ресторане, на который из тысячи приглашенных добрались немногие. Ребята из службы охраны отсекли всех нежелательных персон, и в итоге семья праздновала с огоньком еще пару часов - до закрытия ресторана.

Место прочих, в лучшем случае, оказалось в буфете. Как сказал наш с тобой знакомый писатель и журналист Вася Голованов, "это был чистый Феллини, но без самого Феллини". Все смешалось. Кумиры молодежи из группы "Чайф" с Ларисой Долиной, престарелый Андрей Вознесенский с ребятами из мюзикла "Метро", брат Михаила Кольцова, довоенного редактора "Огонька", 99-летний художник Борис Ефимов с "отцом перестройки" Александром Яковлевым, а отсутствующий по случаю присутствия "семьи" Михаил Горбачев и не менее отсутствующим Виталием Коротичем, который возглавлял "Огонек" во времена перестройки, когда тираж журнала приближался к 5 миллионам экземпляров.

Ну да Путин с ними. . . Верный андроповец нового розлива идет во власть под восторг народа. В связи с чем уже скоренько повесили на здание КГБ на Лубянке барельеф самого Андропова. Как сняли в 91-м году под народное возмущение, так в 99-м повесили под его же, народа, ободрение.

Поскольку на концерте "Огонька", как и в нашей жизни, сошлось старое и новое, правое и неправое, то наряду со старыми "пергюнтами" были и восходящие звезды. Последних особенно много собрано в фонде Владимира Спивакова. Десятилетние виртуозы показывают музыкальные чудеса в Москве конца ХХ века, как в Одессе начала века. Особенно трогательным было выступление трио, когда плохо работавшие в Доме кино микрофоны вырубились окончательно, а ребята, не упав духом, продолжали играть, чем и покорили окончательно публику, а администрацию президента - особенно.

Между прочим, маленькие музыканты из фонда Спивакова в начале февраля поедут в Штаты на гастроли. В Вашингтоне и в Чикаго будут точно, но, может, заедут на один концерт и в Нью-Йорк. Успех, я думаю, им там обеспечен. Но поскольку я в это время в Америке не буду, я пошел через пару дней в Кремль, где они выступали в бывшем Дворце съездов (не знаю уж, как его теперь называть). Впрочем, выступали не в концертном, а в банкетном зале, что, на мой взгляд, даже и лучше. Во всяком случае, столы были накрыты роскошные, шампанское лилось рекой, а икра сыпалась килограммами.

Если на вечере "Огонька" отдыхали кремлевские мужи, то в банкетном зале КДС - кремлевские жены. Тут правило что-то связанное с "духовным здоровьем нации", возглавляемое женой начальника кремлевского протокола. А присутствовали, среди прочих, жена Путина, очаровательная блондинка, не слишком часто еще выходящая на публику, жена Шабдурасулова, первого зама главы администрации, ну и прочие банкиры и космонавты. Особенно хороши были посланцы, видимо, "дворянского собрания", ряженные под старину с аксельбантами. Как-то в России до сих пор не усвоено, что дворянское звание действительно лишь при наличии "двора", то есть монарха с его окружением. А при наличии президента "двор" называется иначе. Впрочем, один черт. Маленькие виртуозы фонда Спивакова были на высоте. Затем их экзерсисы разбавили манекенщицы из дома моды "Helen Yarmak". Несмотря на иностранные буквы Лена Ярмак - бывший доктор математических наук, решившая в перестройку ударить по "русским соболям и русским топазам", как сказано в пресс-релизе. О ее связях с новым "двором" кремлевских жен умолчим.

Времени мало, год заканчивается, надо бежать дальше, из Кремля в Дом актера на Арбате. Галстук с костюмом я надеваю редко и стараюсь зараз попасть сразу на несколько мероприятий. В Доме актера "давали" презентацию нового альбома знаменитого фотографа Валерия Плотникова. Поскольку он снимал "всех", то все и пришли на его вечер. Мы с Галей подоспели как раз, когда замечательно теплый вечер уже закончился, и все поднимались на шестой этаж на банкет. Режиссер Юрий Любимов рассказывал по дороге как будет наконец ставить на Таганке "Театральный роман" Булгакова. Он хотел его поставить еще в прошлом году к 100-летию МХАТа, уговаривал Олега Ефремова и Михаила Ульянова поучаствовать в антрепризе, но те так и не раскачались, и вот он начинает, как всегда, один. Искусствовед Света Джафарова рассказала как они гуляли на Таганке на дне рождения Солженицына. Правда, самого юбиляра не было: вся семья вместе с ним заболела гриппом, - зато была "Шарашка" на сцене, а после сцены Горбачев и все остальные, и здорово набрались за здоровье Исаевича. Потом художник Андрей Бильжо рассказал, что он нарисовал за свою жизнь 4000 картин, посвященных своему "Петровичу", а его объявили лауреатом премии "Огонька" за нарисованную им картину Ильи Глазунова "Разгром большевиками православного храма". Во как мир тесен, а слой узок: начало моего письма то и дело аукается с его концом и серединой. Потом пришли Григорий Горин с Марком Рудинштейном, и сказали, что они только из цирка, где репетировали действо, посвященное 20-летию выхода на экран знаменитого фильма "Барон Мюнхгаузен" с Олегом Янковским в главной роли.

Но тут особая история и потому надо перевести дух. Как известно, драматурга Григория Горина в детстве звали иначе, а именно Гришей Офштейном. Остряки даже расшифровывают его новую фамилию как "Гриша Офштейн Решил Изменить Национальность" - сокращенно "ГОРИН". Но в детстве тот Гриша от этого ничем, кроме фамилии, не отличался. В частности, он очень любил пересказывать своим друзьям и знакомым классические произведения так, как, ему казалось, они должны звучать на самом деле: не Офштейн, а Горин, не "Война и мир", а "Война и мiр" и так далее. Когда в школе заболевала учительница, завуч приводила в класс нашего Гришу и говорила: "Тихо, дети, не шумите. Сейчас Гриша расскажет вам, что на самом деле было в "Анне Карениной"!" Дети сидели тихо. Гришина народная слава начиналась еще тогда. Правда, перед экзаменом завуч снова приходила в класс и говорила: "Тихо, дети. Вы все-таки будете писать сочинение по Льву Толстому, а не по Григорию будущему Горину. Учтите".

Не знаю, как дети, а для нас и Мюнхгаузен, и Шварц, и Шолом-Алейхем это Горин. А в цирке празднование вышло не совсем чтобы очень. Все ж таки Гриша - мудрец, а тут прыганье артистов перемежалось чистыми цирковыми номерами, а для цирка Горин писать еще не научился. Ну неважно, Новый год смоет все следы.

Я уж кажется, заболтался. Не тост же, в конце концов, говорю. Еще раз поздравляю тебя и всех твоих близких и знакомых с весьма красивой датой. 2000 - не шутка. Шутки были до и будут после. А пока что - до встречи, до новых писем. Твой

Накануне Нового года в Москве валил снег. Так до нее добрался в ослабленном виде циклон, натворивший бед в Западной Европе. А здесь даже ветра не было. Валил себе снег и валил. Казалось, еще немного и придет “русский потоп” – так под снегом и опустимся в вечность. Останемся там, нигде, до лучших времен. И как было бы хорошо закруглено – как раз к новому, двухтысячному году. Но снег кончился. Наступил новый год, новый век, новое тысячелетие. Потом оказалось, что ни год, ни век, ни тысячелетие – промежуток. Россия “зависла” вместо своих компьютеров – вся, целиком.

Ну здравствуй. Наконец-то тебе пишу. Конечно, ты в курсе всех наших дел. Ельцин вдруг закрыл страничку, когда не ждали, но вместо другой странички оказался пропуск, пробел, русская зима со всеми ее прибамбасами – кровавой баней в Чечне, плясками доллара, безвременьем, водкой, безумием правителей, информационным дурдомом. Вместо политики входят в моду “активные мероприятия”, как это называлось на жаргоне КГБ, вновь входящем в моду. Резидент Путин знает их технологию досконально

Все это на фоне безумных эскапад Ельцина, который, сходя с трапа самолета в Израиле, несколько раз повторяет, что “мы поддерживаем и будем поддерживать Палестину”, выражает радость, что “много веков назад сюда (в Израиль) пришли русские люди и оживили эту землю” и наконец, что, “побывав на святой земле, я и сам почувствовал себя святым!” Прибавить к этому высказывания Лукашенко. Например, что “земля-то, может быть, и святая, но ее мало здесь. У нас, в Белоруссии, гораздо больше”. Плюс обильные возлияния президентов накануне Рождества, то есть в самый-то пост. Плюс идущего во время службы в церкви Ельцина к патриархам, чтобы пожать им с благодарностью руки.

Все это в меньшей степени, но повторяется и в Москве, на рождественской службе в новодельном храме Христа Спасителя. Почетные места там заполняет “новое Политбюро” – нынешняя политэлита с Путиным в середине и с многочисленными охранниками сбоку и по краям, в том числе и спрятавшихся в рождественских елочках, которые насадили в храме по случаю праздника. Понятно, что никто не осенял себя святым крестом. Охранники придерживали табельное оружие, а политики и все остальные смотрели, что делает Путин, а тот не крестился.

Не знаю. Не числя себя среди православных, я смотрел на все это с тихим ужасом.

Довольно заурядно прошла в Москве и встреча Нового двухтысячного года. Самым интересным, пожалуй, было увидеть по одной из телепрограмм, как встречают Новый год в мировых столицах. В самой Москве деньги у Лужкова, видимо, кончились на выборах. Тем более, что все закончилось фуком и пшиком. Поэтому на народные увеселения мэр решил на тратиться, и народ, вываливший на улицы, веселил себя сам. В основном, испытанным дедовским способом – с помощью водки, диких криков и подпрыгиваний в толпе. Выпив же, многие укладывались, натурально, здесь же на Манежной, Пушкинской и прочих площадях у бордюрчика покемарить, то бишь поспать. Это, учтем, при минус десяти градусах. В общем, повеселились все, но не все после этого проснулись. А, впрочем, лучше в Москве, чем в Грозном.

Что творится на фронте Кавказской войны не знает, кажется, в точности никто, включая само армейское командование, кремлевское правительство и и. о. президента. Это обычный результат политики “активных мероприятий”: все дурят голову противнику, а потом оказывается, что задурили ее себе.

Например, хотели спровоцировать грузин, чтобы показать, как они продают оружие чеченцам. Информация утекла к тем же грузинам, которые показали, как оружие чеченцам продают российские войска. Вместо провокации получился скандал.

Все время сообщают, что чеченские боевики взрывают баллоны с химическими веществами, которые, впрочем, движутся в сторону самих боевиков и спрятавшихся в подвалах мирных жителей. Что вызывает сомнение, прежде всего, в здравом уме военных, считающих, что такой информации будут верить.

Примерно раз в три дня объявляют, когда завершится взятие Грозного, и когда будет освобождена вся Чечня. Сроки каждый раз переносятся с двух недель на три месяца, потом на полгода, потом на… Карательные операции не приносят успеха. Земля горит под ногами у оккупантов. Где свои, а где враги уже не разобрать. В момент рапорта о 90% освобожденной от боевиков Чечни те освобождают крупнейшие населенные пункты. Элитные подразделения окружают себя минными полями, защищая лишь ту территорию, на которой в данный момент находятся.

Что предпринять? Объявить войну всему мужскому населению? Объявляют террористом любого чеченца в возраста от 10 до 65 лет. Сталин, кстати, расстреливал врагов народа, начиная с 12 лет. Налицо “прогресс”. Новая власть показывает себя “не хуже” старой в неумении решать любые проблемы. Задаешь себе вопрос: неужели они не понимают, что тотальная война против народа может закончиться только уничтожением самого народа? И не чеченского. Русского. Ведь чеченскими мужчинами с 10 до 65 лет не ограничится.

Случайно раскрыл давнюю научную книгу застойных лет “Фольклор и этнография”, где одна из статей посвящена “преданиям чеченцев и ингушей о кровной мести”. Про мужчин не буду, ясно. Но вот послушайте дальше. “Особое место в институте кровной мести отводилось женщине. За убийство женщины мстили так же, как и за мужчину (иногда и более), но по обычаю никогда нельзя было убивать женщину как ответчицу за кровь. Если же убийство было совершено женщиной, то мести подлежал ее ближайший родственник. Женщина имела еще одно преимущество – она могла быть и мстительницей, но лишь при условии, что не осталось мужчин, способных свершить возмездие. В произведении “Сестра семерых братьев” кровную месть совершает в одиночестве сестра”.

Каким, однако, неожиданным боком поворачиваются академические тексты. Наши вояки, которые посылают снаряды в сторону чеченцев с возгласом: “С Рождеством Христовым!” не читали ни Евангелия, ни толстовского “Хаджи-Мурата”, это ясно. Тем более не читали сборников статей издательства “Наука” покойных брежневских лет. Выводы еще ждут их впереди – в русском безвременьи между ненаступившими тысячелетиями. На разбитых чеченских дорогах.

И вряд ли поможет им готовящееся присвоение Беслану Гантамирову звания “Героя России”. Тоже “обыкновенная история”. Бывший пророссийский мэр Грозного, получивший срок за украденные “на восстановление Чечни” деньги. Выпущенный из тюрьмы, отправился со своими разбойниками снова брать Грозный вместе с федералами. И после того как город будет взять, ему обещана высшая награда родины. Поистине “новые русские герои”. Между тем, швейцарская прокуратура ищет в своей стране “геройский счет” на полтора миллиона долларов.

Все эти безумные эскапады приносят России не только все новые сотни гробов, но и дальнейшую деморализацию народа, который и так пребывает в морально разобранном состоянии. Боюсь повторить цифру, но социологи говорят о 70% сильно пьющих и неработающих мужчинах России, которым на жизнь и на водку, а заодно и на детей зарабатывают сегодня жены. Внутреннее состояние этих людей можно представить себе лишь по каким-то косвенным признакам. Ну, например, по музыкальному хиту 1999 года песне “Убили негра”. Все в восторге: “Ай-яй-яй, убили негра. Убили, замочили”. А почему не – “Убили русского”? Не - “Убили еврея”? Не – “Чечена замочили”?

В начале 90-х годов были модны романы-антиутопии, которые описывали нынешнюю Москву конца 90-х, полную негров и колумбийцев, контролирующих проституцию, казино и наркотики. Однако, реальная Москва как никогда прежде свободна от черной расы. Если кавказцу не дает проходу милиция, ждущая от него откупа в несколько сот рублей или 10-20 долларов, то случайно появившемуся на пустынной улице чернокожему грозит стать объектом охоты стаи фашизоидных подростков. Геноцид, разрешенный властями “там”, быстро подхватывается люмпенами “здесь”, то есть везде.

Кремлевско-лубянская власть думает, что нашла заветный ключик к народной психологии. Это – страх. Еще хотите взорванных домов? Вот и в Армавире под несколькими жилыми домами нашли отвинченные вентили газовых труб с поставленными таймерами и зажигалками. “Инсталляция” не сработала да и вряд ли могла сработать, зато как фактор устрашения произвела впечатление. Чем ближе к “окончательному решению чеченского вопроса”, чем ближе к президентским выборам конца марта, тем больше будет “активных мероприятий”, направленных на электорат.

Как им противостоять? Разве что с помощью старой диссидентской мудрости: не бойтесь КГБ, там царит ровно та же туфта и неразбериха как и везде. Нынче все политики, губернаторы, “деятели искусства и культуры” толпятся в прихожих Кремля, спеша присягнуть на верность новой власти. Хочется сказать им: не спешите, да не смешимы будете! Все-таки ведь еще выборы будут. Война не закончится. На словах все будут поддерживать и клясться в верности “маленькому жесткому Путину” как лучшей панацее от наших русских бед. А что будут писать в бюллетенях на самом деле это еще большой вопрос.

Вот ведь прошли только что выборы губернатора Подмосковья. Выходящих с избирательных участков социологи опрашивали, кому те отдали свои голоса. Все божились, что – Селезневу. Даром, что коммунист, а настоящий начальник, за него и Кремль горой встал, и тот же самый и. о. президента. А подсчитали голоса, оказалось, что победил-то его противник, генерал Громов. Вот тебе и гром среди ясного зимнего неба. Ну а уж весной на Руси, как известно, самая распутица. Куда там Путину на вершину нашего болота взобраться. Как любит говорить русско-американский писатель Василий Аксенов, КГБ у нас в России любит только каждый пятый. Тот, кто сам там служил или подрабатывал.

Извини, что я все об одном, наболевшем и намозолившем. Как говорится, кто о чем, а вшивый о бане. Хватит, довольно. О политике ни слова. Если Россия застряла даже не в прошлом, а в никаком – промежном – тысячелетии, то полезем в новую жизнь как есть в одиночку или с тем, что под руки попадется. Новых форм у нас тут, прямо скажем, немного. Журналы, например, плодятся один за другим, но все как будто клонированные. На одно глянцевое лицо. Даже одни и те же люди ходят цугом от одних дурных денег к другим – с одним и тем же никаким результатом. Разве что по телевизору на бывшем 31-м, а нынче – 1-м московском канале появилась программа новостей “Голая правда”. Рассказывая о всяких политических, деловых и спортивных новостях хорошенькая ведущая постепенно раздевается. Рейтинг сразу вырос почище, чем у Путина. И, как говорится, стоит и стоять будет.

Тут же кстати и Галя, чтобы отвлечь меня от грустных дум и соблазнительных телезрелищ, повела меня на “тотальный мюзикл” “Метро”, что идет с недавних пор в Театре оперетты. Это, конечно, перевод, то есть никакое не “метро”, а самый настоящий “андеграунд” и, как таковой, имеет все данные для тотального успеха. Само подобное зрелище с лазерным светом, отличными танцами и пением - публике нашей в новинку и потому аншлаг, несмотря на дорогие (больше 20$ за партер) билеты, спектаклю обеспечен.

Но дело в другом. С самого начала в действо заложена установка на новизну. Молодых ребят исполнителей брали буквально с улицы, в результате открытого конкурса. Об этом же речь и в спектакле – о молодых ребятах, которые хотят показать себя и пробиться из андеграунд на сцену. Вроде бы типично голливудская история, но сделанная со славянской душой. Сам мюзикл был написан и поставлен в Польше еще десять лет назад, как знак их новой жизни, и до сих пор имеет колоссальный успех. Уже сменилось несколько поколений исполнителей, а мюзикл там все идет.

Теперь он добрался до России. И, видимо, вовремя. Колоссальная энергетика так и идет со сцены. Неудивительно, что молодые ребята из “Метро” не сходят сейчас с экранов телевизоров, исполняя все, что угодно: песни Дунаевского, песни из “Юноны и Авось” Рыбникова-Вознесенского (на новогоднем празднестве в Большом театре) и так далее. Создатели действа хотят превратить его в целое социальное движение, объединяющее тинейджеров. И, конечно, не только из Москвы. Вот вам, ребята, шанс вырваться из глухой и пьяной русской провинции. Радоваться. Найти себя. Петь во все горло. Быть собой. Об этом то, что в спектакле. Об этом сам спектакль с отличными словами, написанными поэтом Юрием Ряшенцевым, который, кажется, после знаменитых “Мушкетеров” (“Пора-пора-порадуемся на своем веку”) снова вытащил фишку.

И, действительно, этих ребят в черных майках с надписью “Метро” все больше становится в Москве. Интересно, что рядом со мной на спектакле сидели польские мальчики и девочки, которые в Варшаве играют тот же самый спектакль. И радовались от души и буквально рвались петь и танцевать вместе с теми, кто был на сцене. Может, здесь еще будет что-то нормальное, а?

А потом мы с Галей поехали на выставку покойного Бори Козлова. В галерее Фонда Сороса у метро “Аэропорт” жена художника Нина показывала его работы, оставшиеся в доме после того, как самого его в одночасье не стало в жуткую летнюю жару прошлого года. Над своими картинами он работал по полгода, по году. Это даже не картины… Не иконы. Это какая-то драгоценная живописная парча. Создаваемое по миллиметру огромное полотно, созерцая которое потом, можно было в нем жить.

Приятель знаменитого художника Анатолия Зверева, диссидента Владимира Буковского, писателя Юрия Мамлеева, Борис Козлов пришел к новой живописи в конце 50-х годов после московского фестиваля “молодежи и студентов”, после знаменитой американской выставки 59-го года. Странный и сложный путь привел его от восхищения абстракцией, “звучащим цветом”, как он говорил, к религиозной живописи. Конечно, он не был “новым православным”, готовым расшибить молитвой все лбы вокруг себя. Сама живопись, ее необыкновенная красота, тонкость, несказанность были его служением Богу. Служением неторопливым, не терпящим суеты и потому само по себе счастливым. Он умудрился соединить в своей живописи восточную радость цвета, созерцательность православия, достижения новейшего минимализма.

В годы застоя его картины покупали дипломаты, работающие в Москве, преследовало КГБ, любили ценители андеграунда. Новые времена ничего не изменили в его жизни. Только исчезли дипломаты, КГБ и андеграунд. А он так и продолжал по полгода работать над одной картиной. Или больше, чем полгода. Потому что пришла пора приниматься за самую главную свою работу – за “Страшный суд”. Причем, самое поразительное, что для него, поскольку это Божий суд – это справедливый, радостный, долгожданный суд. Человек радостный, с большим чувством юмора, с любовью к меткому слову он говорил: “Страшный суд – это не товарищеский, а Божий, и уже потому он не может не быть прекрасным!”

“Страшный суд” Бориса Козлова должен был быть и стал – чистой красотой. У художника даже возникла идея храма Страшного Суда, где его картина приобрела бы трехмерное воплощение. И проект он даже создал вместе с питерским архитектором Александром Чистяковым. И молодых художников нашел, музыкантов, которые помогли бы ему воплотить эту идея в жизнь.

Постепенно эйфория начала 90-х исчезала. Дело художника осталось все тем же – сидеть одному и писать картину, не думая о том, как и когда он ее продаст и что будет есть и пить завтра. Художник Борис Козлов сохранил себя во все времена и несмотря ни на что.

Картина “Страшного суда” была создана им года три назад. Несколько раз он выезжал в Штаты со своими выставками – они проходили в Вашингтоне, в Нью-Йорке. Эти великолепные его работы так и остались там у его друзей. Они ищут сейчас спонсоров, которые могли бы заплатить хоть сколько-нибудь вдове художника, а затем подарить эту совершенно необычайную, ни на что не похожую живопись – нью-йоркскому Музею современного искусства. Рано или поздно, я уверен, так и произойдет. От нашего дурного времени остается только вечное, чудесное.

Ладно, обнимаю тебя. До следующего письма. Твой

Ты просишь описать хоть какое-то из нами любимых московских мест. Да вот хотя бы домик Чехова. Не помню, писал ли я тебе уже о нем. На углу Садового кольца и Малой Дмитровки, что бывшая улица Чехова, что бывшая Малая Дмитровка отреставрировали двухэтажный особнячок, где жил Антон Павлович сразу после возвращения с острова Сахалин – с 1890 по 1892 годы. Тут, кажется, и “Дуэль” написал, и “Попрыгунью”, и “Палату №6” – вещи, прямо скажем, невеселые и написал, может, не так много – после Сахалина в себя приходил, но домик хороший. и атмосфера в нем приятная и спокойная, особенно когда собираются близкие и приятные нам с тобой люди, а там только такие и собираются.

Ну так вот. Был вечер поэзии Татьяны Щербины. Ну ты помнишь, как мы читали в рижском “Роднике” на заре перестройки ее: “Цикады, мой Рамзес, поют цикады. Цикуты мне, Сократ, отлей цикуты. В ЦК не обратишься ли в ЦК ты? Нет, брат мой разум, я, душа, не буду”. Сейчас она читала, конечно, новые свои стихи. На стенах висели какие-то совершенно необыкновенные фотоработы Саши Тягны-Рядно, которые он сделал в прошлом году летом. Невероятная какая-то Нилова Пустынь – не фотография, а буквально какая-то тончайшая акварель. Или его Рига, где они с Таней были вместе, о чем она, кстати, написала в “Огоньке”. Или – к слову, - остров Сахалин с тамошним музеем Чехова на деревенской улочке.

Но я не об этом. Вывалились мы после вечера на улицу. Идет снег. Идем мы. Я да Николай, который в прежние времена выпускал журнал, а в нынешние издает книжки да возглавляет галерею, да Анатолий, замечательный художник, живущий ныне в Германии, а тут вот приехавший в Москву и никак не желающий ее покидать, так ему здесь хорошо и душевно. Идем по Малой Дмитровке к метро “Пушкинская”. Толя читает на углу дома надпись “Кафе “Синяя птица””. “О, - говорит, - знаменитое место. 1964-й год… Джаз, чтение стихов, свободолюбивые разговоры, художники-авангардисты…” –“Ну да, - говорю, - а прямо за углом здесь сейчас радио “Свобода” расположилось”. – “Покажи где, интересно, - говорит Толя. – Вон, кстати, и табличка на переходе через улицу: “глухие’’ – висит. Наверное, специально ФСБ для слушателей “Свободы” повесила”.

Поворачиваем в переулок, я показываю небольшой особняк, в котором вроде бы два всего этажа, где расположился какой-то институт реформ, а радио “Свобода” под крышей сидит, в самой мансарде. Я просто недавно тут у Савика Шустера, главы московского бюро интервью брал для “Литературки”. Очень мне Савик понравился. Уехал из Вильнюса с родителями в 1971 году, будучи студентом-медиком. Папа был там футбольным тренером и сам Савик играл в футбол да травму серьезную получил. Закончил в Монреале университет по факультету физиологии. Потом уехал во Флоренцию работать нейрологом. Там же вел театральную студию. Там же стал заниматься журналистикой. Оттуда же поехал в Афганистан с миссией “Врачи мира” на стороне повстанцев, привозил репортажи, так постепенно до Мюнхена и радио “Свобода” и добрался. В Москву приехал в середине горбачевских реформ, о того времени был невъездным. Сейчас, кроме прямых своих обязанностей, ведет на телеканале НТВ футбольную передачу “Третий тайм”. Такие вот дела.

Идем дальше. “А я тут жил, - говорит Коля. – Давно это было. Вот в той арке в стене справа есть дверь подъезда. Там я с одной дамой когда-то любовью занимался. Ну занимаюсь себе и занимаюсь, молодой был. Вдруг в самый такой момент она спрашивает меня: “Ты знаешь, сейчас идет такой судебный процесс над писателями Синявским и Даниэлем?” Стало быть, на дворе середина шестидесятых. Ну я мычу что-то. Она говорит: “А сейчас в это самое время, наверное, мой муж обвинительное заключение зачитывает”. – “А как же его фамилия?”Ну она называет, допустим, Тептелкин. “А твоя?” – “И моя такая же”. Ну, думаю, вот тебе за Синявского! Вот тебе за Даниэля! За – Синявского! За – Даниэля! Увлекся…

“Это еще что, - говорит Толя, а мы из этого переулка уже в следующий свернули, снег валит с темного неба, тихо, благодать. – Если уж такая тема пошла, я вам другую историю расскажу. Ухаживал я в давние времена за одной фрёйлейн или фрау, не помню уже, из немецкого посольства в Москве. Ухаживал долго, настойчиво и наконец добился своего – желанной близости. Все у нас хорошо, любовь, и вдруг в самый распрекрасный момент она мне и говорит: вот ты сейчас меня любишь, а если я скажу, кто был мой папа, ты меня будешь презирать и ненавидеть. – “Кто же. – спрашиваю ее, - был твой папа?” – “Изобретатель газовой камеры”. ”

-Да-а… - сказали мы с Николаем Николаевичем Анатолию Рафаиловичу и, почти молча, наслаждаясь чудным московским крещенским вечерком, дошли до метро. А Толя, который жутко ругал Германию, в которой живет и трудится, и которая, по его же словам, делала ему только хорошее – и как бы от души, и без всяких бюрократических проволочек – но только осточертела ему она до ужаса, потому что, вот говорят они, что у нас в Баварии совсем не то, что в Тюрингии, а на самом деле одно и то же, и жизни в глазах у них ну совсем уже не осталось, и не понимаете вы, ребята, как у вас тут в Москве здорово…

“А поскольку причин для нелюбви к Германии у меня никаких нет, кроме душевных, и ничего я от них, кроме хорошего, не видел, то испытываю я теперь даже что-то вроде комплекса вины перед ними, - сказал Толя. – То есть как бы настоящим немцем становлюсь. Потому что их маслом не корми, дай только испытать комплекс исторической вины!”

И мы разъехались в разные стороны.

Но это мы с тобой про Чехова говорили, а поскольку в России, как известно, писателей много, то поговорим теперь про Толстого.

Есть такой любимый мною писатель и художник Константин Победин. Пару лет назад он написал и даже издал уже лечебно-оздоровительную книгу “Рассказы о Толстом”. В качестве образца приведу самые маленькие главки, чтоб не занимать много места. Вот эту, например. “Лев Николаевич Толстой и метеоризм.

Слухи о том, что Лев Николаевич страдал метеоризмом сильно преувеличены. Метеоризму, этому модному в кругах вегетарианцев поветрию, Толстой воздавал должное, не более того.

Брал по пяти частей семени укропа и сушеного цвета ромашки, по три части травы душицы и тминного семени, столовую ложку их смеси заваривал стаканом кипятка, охлаждал и пил дважды на день. От этого снадобья его метеоры приобретали запах укропа, ромашки, душицы и тмина”.

Или: “Лев Николаевич Толстой и Иван Сергеевич Тургенев (диктант).

Толстой и Тургенев были очень дружны. Казалось, их дружбе не будет конца. Но вот как-то раз в доверительной беседе Тургенев заметил Толстому, что он, Толстой, напоминает фигурой крестьянскую деревянную ложку. На что Толстой в той же доверительной беседе заметил Тургеневу, что он, Тургенев, напоминает фигурой студень с хреном.

Добрых семнадцать лет Толстой с Тургеневым усердно дулись друг на друга. Потом они помирились. Но прежней доверительности в их отношениях уже не было”.

И так много о чем толстовской жизни. Все, надо заметить, полная правда, хоть и выглядит, на первый взгляд, нелепо, а оттого тем более обидно. А заканчивается книжка еще одним диктантом: “Лев Николаевич Толстой и его жизнь.

Дед Льва Николаевича от большой барской дури отправлял стирать свое белье за границу. Он прожил жизнь с ощущением ее роковой бессмысленности.

Внук Льва Николаевича не имел возможности отправить за границу даже почтовую открытку. Он прожил жизнь с ощущением ее роковой несвоевременности.

Лев Николаевич границы учреждал для себя сам. Он прожил жизнь своевременную и осмысленную. Ему повезло.

Пожелаем друг другу удачи”.

Несмотря на столь оптимистический и деликатный финал, книга, видимо, самому Льву Николаевичу не понравилась. О чем можно судить по следующему случаю.

В прошедшую субботу жена Кости Победина Надя пригласила его за отсутствием других дел съездить с ней на Пятницкую улицу, где она хотела посетить знакомого парикмахера, а Костя тем временем подождал бы ее на улице, а потом бы они вместе куда-нибудь пошли. А, надо заметить, Пятницкая улица в субботу совсем не то, что в будний день, взять ту же пятницу. То есть довольно пуста и невзрачна. Гуляет себе по ней Костя печально и вдруг видит на доме вывеску: “Музей Льва Николаевича Толстого”. А под вывеской афишу: “Жизнь Софьи Андреевны Толстой”. Заходит. Музей, натурально, пуст. Кроме самого Кости и служительниц, никого. Потом входит еще один посетитель. С порога спрашивает: “А жил ли в этом доме сам Толстой?” Ему отвечают: “Нет, здесь не жил, но зато жил неподалеку отсюда в здании, где аптека, хотя здание и не сохранилось”. Человек спрашивает: “А что мне надо, чтобы посмотреть этот музей?” Ему отвечают: “Надо купить билет за десять рублей или, в пересчете на твердо конвертируемую валюту, сорок американских центов”. Тогда человек говорит, что у него, к сожалению, с собой только девять рублей. Тогда ему говорят, что какие проблемы, пусть смотрит так, бесплатно. Только пусть тапочки наденет. Потому что музей хоть маленький, но гордый. Пол весь в паркете блестящем и мягкие тапочки при входе. На что человек спрашивает: “А ботинки надо снимать?” То есть пришел он сюда во всех, видимо, смыслах издалека. Между прочим, как бы из некоторых рассказов самого Кости Победина.

Подивился Костя и вдруг видит, продаются здесь же книги самого Льва Николаевича Толстого, изданные в 1990 году. Например, не очень часто встречающийся “Круг чтения на каждый день”, собранный самим великим писателем на старости лет для народной пользы. Открывает его Костя на день своего рождения 26 февраля и читает типа следующего: “Если один раз пожалеешь, что не сказал чего-то, то сто раз пожалеешь о том, что не промолчал”. И тут же: “Для невежественного человека нет ничего лучше молчания, но если бы он это понимал, то не был бы невежественным человеком”. И далее в том же роде и всё на 26 февраля, что понимается мнительным, как всякая художественная натура, Костей как прямое к нему обращение великого писателя земли русской из-за гроба, и обращение, заметим, откровенно недружественное.

А, надо сказать, Костя Победин родился не просто 26 февраля, а в ночь с 25 на 26 февраля 1956 года, когда в далеком Кремле на закрытом заседании перед делегатами ХХ партийного съезда Никита Хрущев читал свой знаменитый доклад о жутких преступлениях недавнего учителя и вождя Иосифа Сталина и о сопутствующем ему культе личности. А мама, рожавшая в этот момент Костю в городе Харькове, была, заметим, не совсем простая мама, а преподаватель истории КПСС в местном институте, а, стало быть, все происходящее в недрах этой КПСС ощущала как происходящее в недрах ее самой. А ведь при этом мучительно происходил в этих недрах не только доклад Хрущева, но и Костя.

И вот доросший до наших дней Костя замечает, что в книге Льва Толстого “Круг чтения” между 25 и 26 февраля как бы вшит, в отличие от других дней, целый отдельный рассказ под названием “Молитва”. О том, как у некой несчастной матери умер только что от водянки головного мозга маленький сын. Только что сидел голенький, беленький, с пухлыми грудками, в маленькой ванне и ботал (так!) ножками, а теперь взял и помер. “Доктор, а вы ничем не можете помочь?” - спрашивает в ужасе мать, а строгий доктор с бородой отвечает: “Ничем”. И видит мать в каком-то полубреду, что сын ее не умер, а вырос и превратился в отвратительного сластолюбивого старика, и сидит в каком-то ресторане с девицей с порочным лицом, а она еще при этом и нагло хохочет. Пришла мать в себя, а сына ее уже обмыли, причесали и похож он, мертвенький, на ангелочка. И вдруг молодая мать провидит в нем безобразные черты того сластолюбивого старца, которого только что видела в бреду. А звать этого ее умершего сына – Костиком.

Ну наш Костя, прочитав подобное, думает: “Да-а”. “Да-а, - думает наш Костя, - кажется, дедушка явно зовет меня к себе”. И много чего еще думает наш Костя, прежде, чем соображает: рассказ был написан Львом Николаевичем около 1905 года. В связи с чем, где и когда было состариться бедному Костику из рассказа “Молитва” и превратиться в сластолюбивого старца да еще в кабинете ресторана с развратной и нагло хохочущей девицей?. . Да нигде и никогда. Сгинул бы сто двадцать раз, кабы не помер в счастливом своем младенчестве от водянки головного мозга. И в гражданскую войну сгинул бы, и в голод 20-го года, и в голод 31-го года, и при обострении классовой борьбы, и при левом уклоне, и при правом, и в начале войны, и в ее середине, и в плену, и в лагере, и при бомбежке, и в подвале, и везде. Можно сказать, шансов у книжного Костика не было, а, стало быть, Лев Николаевич занимался ерундой, а не нравственным пророчеством и воспитанием народа. И решил Костя, который не из книжки, а из жизни, что он не поддастся костлявой руке Льва Толстого, который тянется к нему из-за гроба и не впадет в печаль и прострацию, а когда-нибудь вновь сойдется с этим самым Толстым в третьем раунде великой русской словесности. Чего и нам всем желает.

А когда прощались мы с Колей-галеристом на платформе метро “Пушкинская”, он рассказал, что Таня Щербина (см. начало письма) так хорошо и тихо читала стихи, что он даже как бы задремал и стал свои собственные стихи сочинять, и они сложились как бы во всю его жизнь – с начала и до конца. И мама его, которая волею случая родилась 7 ноября 1917 года, то есть вместе с октябрьской революцией, но, в отличие от последней, и даже вполне прилично для своих лет себя чувствует, и только недавно рассказала своему Коле, родившемуся в 1939 году, как в начале войны он заболел в Москве брюшным тифом и попал в больницу, а из больницы детей отправляли одних, без родителей, в эвакуацию на Урал, и мама прибежала в последний момент на вокзал, сунула санитарке все деньги, что у нее были, и забрала сына без всякого разрешения и документов, а остальные поехали, попали под немецкую бомбежку и все погибли. А потом мама с Колей сами поехали на Урал в эвакуацию, и их поезд тоже попал под бомбежку, но они остались целы. А, стало быть, жизнь - странная штука, и когда ее нет, и тем более, когда она есть. Ну ладно. Я тебя обнимаю. Жизнь – это ведь и есть литература, то есть бесконечное писание писем об этой жизни. Твой

Привет, привет. Ты знаешь, у меня ощущение, что не все мои письма до тебя доходят. Что в этой мгновенной электронной почте в Интернете где-то есть дырка, в которую исчезают и письма, и наши мысли, еще немного – и мы сами туда провалимся. Что кто-то следит за нами и “отцеживает” информацию. Поводов для “КГБ-фобии” в нынешней Москве, как тебе известно из газет, более, чем достаточно. Отвратительное и липкое ощущение. Как будто уже кто-то и по Интернету ползает, заглядывая в написанное. Ну ничего. Уж не нам привыкать. Заберемся еще глубже в свое частное пространство. Будем, например, вести интимную переписку на виду у всего читающего света.

Чем хорошо, например, частное письмо. Что здесь смешиваются самые разные вещи – без всяких иерархий значимости. Оживившийся страх перед КПГБ (компартии госбезопасности) и плохое настроение как признак наступающей високосной весны;спрятанный в лагерь уничтожения журналист Андрей Бабицкий, о судьбе которого ночами напролет слушаешь радио “Свобода” и еще один известный московский журналист Дима Быков, которого средь бела дня избили по голове гаечным ключом.

Есть за что. Непрерывные “наезды” на Лужкова и московскую власть сразу в пяти-шести изданиях, куда он пишет непрерывно и помногу, поначалу вызвали подозрения на эту сторону. Однако, обнаружились и другие обиженные. Так называемые сектанты – люди простые и немудрящие насчет гаечного ключа по голове – которым тоже Дима насолил своими непрестанными разоблачениями. Одуревший народ бросается сегодня в любую шизу – в культ какой-то Анастасии, которая явилась полуграмотному бизнесмену в сибирской тайге и призвала его объявить народу свою благую весть: всем сажать кедры, поклоняться им, ехать в Геленджик и в голом виде поклоняться древним камням. О чем полуграмотный бизнесмен и написал множество полуграмотных книг.

Столь же много, но грамотно пишущий Дмитрий Быков остроумно об этой истории поведал, за что и получил по морде тупым металлическим предметом закругленной формы. Диму, впрочем, этим предметом не возьмешь. Через два дня он сидел в ночной телепередаче на НТВ, вслух боролся с сектантами, острил, приглашал на свой поэтический вечер, поздравлял с наступающим днем рождения Бориса Ельцина, который пару месяцев назад прислал ему письмо (уникальный случай!), в котором называл Диму своим любимым журналистом и желал всего лучшего (это когда Быков так “наехал” в журнале “Огонек” на Примакова, что даже Ельцину мало не показалось). И так далее.

Дима, действительно, очень неплохой поэт. Начинал он в группе “Куртуазные маньеристы” – это молодые ребята, предельно иронично и цинично пишущие о “высоком чувстве” любви. Но вскоре он вышел из их стебающегося союза, поскольку в отличие от остальных, пишет всегда искренне, горячо и по-настоящему, а не как бы романтично. “Я устал от страхов прижизненных и загробных. / Одиночка, тщетно тянувшийся к большинству, / Я давно не ищу на свете себе подобных. / Хорошо, что нашел подобную. Тем живу”. Это из последней его, только что вышедшей четвертой книжки стихов “Отсрочка”: “Я давно не завишу от частных и общих мнений, /Мне хватает на все про все своего ума, /Я привык исходить из данностей, так что мне не/ Привыкать выбирать меж двумя сортами дерьма”.

Конечно, в его напористом и энергичном, как и он сам, стихе прочитываются многие его предшественники: от Мандельштама до Роберта Рождественского, от Пастернака до Тарковского – но ведь хороший поэт это и есть тот, кто вобрал в себя всё и всех и тем шагнул дальше. Отсрочка Диме, действительно, дана. Не унывая по поводу побитой морды, он говорит, что сегодня хорошему журналисту даже как-то неудобно не пострадать. Предлагает даже ввести “премию им. Александра Солженицына” – высылка из страны в 24 часа. А не хочет, спросим мы, - обмена бандитам на роту военнопленных? . .

Тут же расскажу тебе о новой выставке Татьяны Назаренко, замечательной художницы, пару лет назад избранной в Академию художеств, что было расценено как шаг либерализма и демократии, странной для этой заскорузлой организации под водительством небезызвестного Зураба Церетели, наводнившего мир своими циклопами. Прекрасный живописец, Назаренко еще недавно писала большие и хорошие картины в духе искусства “левого МОСХа” - то есть это вполне добротная предметная живопись с некоторым экспрессивным уклоном в самовыражение и “душевную жизнь в красках”. Новые веяния повели ее в сторону. Сначала она стала рисовать и вырезать из фанеры человеческие фигуры в духе старинных “обманок” и нынешнего социального распада. Нищие старухи, продавцы газет, новые бизнесмены, проститутки – кого только не было в ее многофигурной акции “Переход”, прошествовавшей по всему миру. В том числе эту выставку можно было видеть в Нью-Йорке, в Вашингтоне.

Год назад Назаренко установила рядом с галереей “Манеж” в 20 метрах от Красной площади фанерный памятник “новым рабочему и колхознице”, которых изображали бандит и проститутка, так что даже двое в штатском из Кремля пришли и интересовались, кто разрешил в этой зоне особого внимания памятники всякие ставить? Их отвели в галерею, где были фотографии якобы установленных Татьяной Н. памятников в других, самых известных московских местах. Это уж был чистой воды компьютерный монтаж, но изумленные гебисты удалились, чеша в затылке.

Теперь же на очередной Татьянин день художница выставила серию фотографий “Конец тысячелетия – гибель империи”. Это фотографии деревни в Тульской области, где она давно купила себе дом, чтобы было куда детей летом вывозить. Недалеко в этой же области толстовское имение Ясная Поляна, а здесь, в бывшем Дворяниново знаменитый писатель и ученый ХУШ века Андрей Болотов устраивал свое образцовое хозяйство. Прошло два века. Развалины машинно-тракторной станции, элеватора, ржавые железяки, асфальтовая дорога посреди поля ниоткуда и никуда – чисто марсианский пейзаж. Заброшенные, измордованные русские пространства. Это не только здесь, - это везде. Вместо лопухов полез ядовитый борщевик.

Ну и как здесь жить сегодня художнику, - словно спрашивает Татьяна Назаренко. Да так и жить, - отвечает. Вслушиваясь, умирая со всем вместе, отстраняясь, стараясь понять и выразить, как будто преподавая этим российским ужасом и неустройством урок всему остальному человечеству, как сказал когда-то русский философ Чаадаев.

Россия снова вступает сегодня в сферу интересов этнографии, психоанализа, феноменологии массовых истерий и фобий (“Там-то, весело старея, век свой будем вековать – я твой псих, а ты Психея, вместе будем психовать…” - писал ранний Дима Быков). Смутное чувство вины большинства людей за творимое с их молчаливого согласия в Чечне требует переноса в форме гнева на выявляемых внутренних и внешних врагов. Первый, явный враг – США. Фрагменты сегодняшней антиамериканской истерии напоминают хорошо забытые вроде бы времена.

То “крестный ход” черносотенцев и коммунистов с иконами и портретами Сталина идет по центральным улицам к американскому посольству, протестуя против приезда госсекретаря Мадлен Олбрайт. Самые мягкие из лозунгов гласят: “Смерть американскому фашизму”, “Старая ведьма, вон из России” и “Америка, на тебе кровь наших братьев-сербов!”

То вполне вроде бы не совсем бульварный “Огонек” печатает еще один пасквиль из целой серии своих антиамериканских сочинений. Молодой русский эмигрант пишет об ужасах американской жизни. Ну, конечно, еда безвкусная, безработица, когда в кино не на что сходить, цветы не на что девушке купить, да и девушку себе не позволишь. Дальше учеба в университете, которая ничего не дает и есть чистая потеря времени. Студенты не знают, что будет, если умножить минус на минус. Культура в Америке – чистый дурдом. Медицины – никакой. Сосед по дому сломал ногу и летал в Москву накладывать гипс! В Америке не только дорого, но и врачи отвратительные. Тут и политкорректность – негра негром не назовешь, психа – психом, а евреев при этом целыми синагогами расстреливают!Тут никакой свободы слова и демократии. Тут эксплуатируют иммигрантов и на этом богатеют. Тут сплошь идиоты и невежды. И так далее.

Точно такие же статьи с небольшими изменениями печатал тот же “Огонек” ровно полвека назад в 1950-м сталинском году. Опять приходит это же время? Вряд ли у этого “письма” есть реальный автор. В стиле “активного мероприятия” его, скорей всего, по заказу написал какой-нибудь из новых, любящих стебануться за “зеленый гонорар” журналистов. Очень поучительно смотреть как “желтизна” в нынешних СМИ быстро смыкается с хорошо оплачиваемым пропагандистским официозом. А то, что это вряд ли случайность, доказывает небольшая неподписанная заметка в самой тиражной газете “Аргументы и факты”, где радио “Свобода” прямо названо “рупором ЦРУ”.

Честно говоря, давно такого не было. Вылупившиеся из коммунистических яиц молодые змееныши выждали свое время и приходят к власти. Продолжают дело отцов. “Временно исполняющие обязанности помощника временно исполняющего обязанности президента”, вроде мечущегося по идеологическим спецзаданиям Ястржембского, пришли на самом деле всерьез и надолго. Уже и военную анти-натовскую “доктрину безопасности” утверждают, уже ядерной бомбой помахивают, пока вакуумные бомбы швыряют в чеченских горах. Они вряд ли держат в уме завет Троцкого “Так хлопнуть дверью, чтобы мир содрогнулся”. Они с иконами и с патриархом наперевес пришли, чтобы унести Россию с собой в небытие – прямые ее наследники.

Ну да ладно. Это я всё тебе о нашей жизни и о своих о ней ощущениях. На русско-американском фронте есть события и покультурнее. Издательство “Русский язык”, например, выпустило “Новый русский лексикон” с 3000 новомодных слов и выражений, их объяснением и эквивалентами английского языка. Вот, например, употребленное мною слово “стебаться” - говорить на жаргоне хиппи;насмехаться над кем-либо (take down). Или “наезд”: кроме дорожного происшествия – агрессивное поведение, направленное против кого-либо, шантаж.

В словаре четыре слоя лексики, вошедший в новый русский язык. Из сферы политики, бизнеса, компьютерной техники – киллер, спонсор, импичмент, памперс, курсор. Из бандитской фени, дошедшей ныне и до Кремля: мочить, наезжать, беспредел, накрутка, висяк и терпила. Из “проснувшейся” лексики – Дума, земство, державник, казино. Из молодежной среды – глюки, хавать, беспонтовый, в лом, колёса (drag pills).

Книжка крайне полезная, особенно для тех, кто несколько лет как из России и мог кое-что еще не знать. А ну как попадет в Кремль или на обмен заложникам. Да и наш соотечественник скоро пойдет косяком (не тем, что cigaret with marijuana, mezz, doobie – а старым, добрым, рыбным косячком).

Хорош “Константин Константинович” – кокаин. “Щелкунчик” – не тот, что из сказки, а молодой танцовщик-гомосексуалист. “Рингать” - это, понятно и без словаря, – звонить по телефону. А вот “глючить” – это не только галлюцинировать, но и когда компьютер работает со сбоями – malfunction. Приятно, что столь солидное академическое издательство не забыло сапоги на толстой подошве – “говнодавы” – shit-crushers. Тут же “голубятня” – кроме обычного dove-cote, это еще и площадь перед Большим театром в Москве, где собираются гомосексуалисты.

С трудом отрываюсь, так бы и цитировал без конца. Но на слово “базар” (см. логотип на первой странице!) аж 13 английских эквивалентов. В частности, - cut the crap! Кончай базар! – что я и делаю.

Короче, один из авторов книги, известный писатель, дипломат, журналист и прочее Олесь Бенюх (в просторечии Бенюх Олег Петрович) в марте приезжает в Нью-Йорк вести переговоры с издателями на предмет переиздания “лексикона” для нужд русско-американской публики, чтобы была в курсе, ништяк (great!). Кроме многих книг, свой первый русско-английский разговорник Олесь Бенюх написал еще к Международному фестивалю молодежи и студентов в Москве 1957 года. В Америке за последние 12 лет вышло аж 14 его словарей русско-украинско-английско-эстонских разговорников и словарей в разных комбинациях. В Америке, Индонезии, Австрали и Новой Зеландии господин О. Бенюх 20 лет проработал в качестве еще “товарища” на дипломатическом или около того поприще. В частности, 6 лет издавал в Новой Зеландии просоветскую газету. В общем, продвинутый провайдер (оба слова имеются в “лексиконе”), ссученный бывшевик (то же самое), ныне крот-крупняк (не без explanations).

Класс? Ну ладно, законтачим без консумации и Полины Ивановны (раствор политуры с водой и солью) через неделю, если, правда, нас тут в России не от’ястржембят в отстойнике.

Привет, ты пишешь, что разногласия по поводу чеченской войны достигли и вашей богоугодной Америки, особенно среди эмигрантов. Что все больше наших бывших приятелей выказывают себя великорусскими шовинистами и передовиками борьбы с всемирной мусульманской угрозой в виде независимой Ичкерией. Что ты уже боишься с ними общаться, а то доходит и до ссор и разорванных отношений. Что говоришь теперь исключительно о погоде и налоговых декларациях.

Очень хорошо тебя понимаю. Меня самого поразило, когда Натан Щаранский выступал по официозному каналу телевидения с рецептами как надо бороться против Чечни и террора, как будто напрочь забыл как сам был объектом точно такой же борьбы – только в виде сионизма и диссидентства. Ведь ничто с тех пор не изменилось. Сегодня Чечня, завтра Америка, позавчера и послезавтра - космополиты и внутренние шпионы. А суть, то есть методы человеконенавистничества, остаются те же самые.

Понятно, что нехорошо похищать людей, отрезать головы, требовать выкупы. Но это нехорошо не только в Грозном или Гудермесе, но и в Москве или Рязани. Да вот третьего дня нашли в мусорном контейнере неподалеку от нас разрезанное на куски тело женщины. Да вот через две недели начнет таять снег, и из-под него по всему Подмосковью станут появляться останки пропавших за зиму граждан “свободной России”. В том числе, не дай Бог, и жена известного футболиста и нынешнего тренера ЦСКА Олега Долматова, пропавшая в начале февраля. Может, ООН и НАТО начнут по этому поводу ковровые бомбардировки Москвы и прочих городов?

Но ведь именно так поступило правительство Путина. Уничтожить Грозный и всю Чечню. Согнать всех мужчин, а то и женщин, которые, как известно, все – снайперши, в фильтрационные лагеря, и там пытать их. Закрыть Грозный и грабить переживших бомбардировки жителей, в основном, русских. Захватить Андрея Бабицкого в качестве заложника и торговать им.

Дело ведь не в “отдельных беззакониях”, как далекий и заграничный доброжелатель может все это воспринять. Дело в нищей, запуганной, несчастной армии, попадая в которую 18-летний недокормыш теряет последние остатки человечности. Он окружен врагами, которым мстит. Отныне враги будут окружать его всюду. И в армии, и на “гражданке”. Пока он всех не замочит, или пока его не уничтожат.

Потому что в людях, не терпящих несправедливости, чеченская война сеет ненависть. Иногда по телевидению показывают не только запуск реактивных снарядов установки “Град” или ковровые бомбардировки самолетами. Вот отряд чеченцев выходил из Грозного по минному полю. Шли по двое – справа и слева, прокладывая дороги следующим. Взрываясь.

Оператор новостей показывает девичий блокнот. Красиво выведено название модной рок-группы “Мумий Тролль”, вот и сама девушка с длинными волосами сидит на скамеечке. Моя дочь рисует такие же. И на бесплатный концерт “Мумий Тролля” пыталась недавно попасть. Правда, концерт отменили. Купила кассету, получила автограф солиста, была счастлива, когда он спросил, как ее зовут и сказал: “Вот, Юлечка, пожалуйста”. Так кто там, моя дочка по минному полю шла?

Уровень солдат, пытающих чеченцев, спиливающих им зубы напильником, продающих их матерям за тысячу рублей и бутылку коньяка, издевающихся над Бабицким – нам неизвестен. Мы, в отличие от твоих нью-йоркских приятелей и забывшего все министра Щаранского, можем его предполагать. Зато виден уровень генерала Шаманова, который по телевидению ухмыляется, что полевые командиры, “козлы” пошли первыми на минные поля, в то время как наш народный герой-партизан Ковпак посылал сперва специальные группы, которые расчищали ему дорогу к кремлевским наградам. Вот и Шаманов еще одну генеральскую звездочку схлопотал.

Чем дальше идет “антитеррористическая операция”, тем все больший страх охватывает страну. Младшему сыну звонит одноклассник, что их дом заминирован, и они уехали к бабушке. Выглядываем в окно. Три 22-этажные башни зияют темными окнами. Цепочка жителей движется к ближайшей школе. Ищут заложенные бомбы? Поздним вечером окна в домах наконец зажигаются. На следующий день сын рассказан, что в подъезде нашли сумку с тротилом. Всю неделю дети разносят слухи, что дома были заминированы, что школа была заминирована, что все было заминировано. Если и было заминировано, если и была сумка с тротилом, то наверняка подложенная ФСБ-шниками. Для паники. Чтобы и Чечню проглотили, и “спасителя” Путина избрали. Рецепт найден. Не проглотят, не изберут – можно еще пару домов взорвать.

Потому что люди – мусор, пыль, ничто. Из 1 200 000 человек, умирающих каждый год в России, 980 000 умирает от сердечно-сосудистых болезней, от инфарктов. На Западе половину из них спасают. В России они не нужны, чем быстрей подохнут, тем меньше денег на дармоедов тратить надо. Думаешь, преувеличиваю? Да только что Ренат Акчурин, оперировавший в 96-м году Ельцина, не выдержал, собрал пресс-конференцию. “Под шунтирование” президент обещал оплатить государственную программу борьбы с сердечными заболеваниями населения. Год программу писали. Написали. Денег за год не дали ни копейки. А теперь и вовсе – официально “заморозили”. То есть аннулировали. Вместе с сердечниками, которых она должна была спасти.

Новой “спецслужбной” власти она не нужна. Они и так здоровые. Все из “органов”, с сердцем не связанных. Зато военные заказы увеличивают. Зато “вакуумных” бомб на Чечню не пожалеют. Русская дорогая нефть сегодня пахнет кровью и выборами. И сердечной недостаточностью в общероссийском, а там и в мировом масштабе. Потому что зло заразительно. Приятельница работает в банке. В комнате с ней сидят пять молодых людей немалого, видно, достатка. Они могут обратиться к ней с вопросом, как пишется слово “уважаемый” – вместе или раздельно, но все, как один, выступают за ковровые бомбардировки Чечни, за то, чтобы “раздавить гадину в ее логове”, как заметил только что министр обороны.

Что мне сказать по поводу твоих нью-йоркских русских знакомых, выступающих за то же самое? Возможно, они имеют в виду не чисто животных инстинкты ненависти к себе подобным, которых принимают за неподобных. Возможно, они огородили себя “идейными принципами”. Типа борьбы с мусульманским заговором. Который сменил или сменит идею еврейского заговора. Или славянского. Или буржуазного. Или мужского. Или олигархического. Или любого другого, поскольку недоумка проще всего определить по масштабу идеи, которую он защищает. Чем больше идея, тем больше недоумок.

Когда-то Ахматова попала во время войны в эвакуацию в Ташкент. В доме над ней жили антифашисты, эмигрировавшие из гитлеровской Германии. Целыми сутками они там скандалили и воевали друг с другом. Ахматовой это надоело и она сказала знакомой: “Если антифашисты таковы, то какими же должны быть фашисты!” Перефразируя ее, спросим: “Если такова антитеррористическая операция, то какой же должна быть – террористическая?” И ответим: “Точно такой же!” Красный террор, белый, мусульманский, коммунистический, православный, рыночный. . . Увы. Есть хорошие люди и есть подонки. Последние размножаются именно тем способом, который принят в сегодняшней России в виде государственной политики. А воровство, прямой бандитизм и избиение слабых – прилагаются.

Выхожу сегодня в подъезд, рядом с лифтом объявление приклеено. “Приглашаются молодые подготовленные люди до 40 лет принять участие в боевых действиях на Северном Кавказе. Приглашаются сержанты запаса на 3-месячное обучение, после чего им присваивается звание младшего лейтенанта запаса. Обращаться в военкомат”. Дело, кажется, задумывается всерьез и надолго. Замирением чеченского и собственного народа – дело не ограничится. Пока гадину не раздавишь в ее гнезде, она так и будет плевать ядом. Чем дальше, тем больше. И недавно восстановленный советский знак качества на нее ставить не надо – и так узнаваема.

В Библии область, занимаемая нынешней Россией, называлась страной Гога и Магога. Почему-то ничего хорошего отсюда не ожидалось. Наоборот, в последние времена отсюда должны были изойти довольно неприятные полчища. Библия, как идея, тоже довольно опасная штука (см. выше про идеи). Все эти войны плохого с очень плохим. А того – с еще худшим. Таковы люди по их природе. Это как Кафку спросили, как он относится к своему еврейству? Он сказал: “Я и так еле выношу, что я – человек, а вы еще с этим. . . ” Люди по природе своей склонны вести гражданскую войну друг с другом. Можно называть это страшным судом, который уже идет. Можно - седьмым или любым иным днем творения. Дело от этого не меняется. Мы – внутри.

В Центральном доме художника открылась выставка израильской фотохудожницы Шай Гинот “В начале. . . ” Книга Бытия – через израильские пейзажи. Собрались люди. Поставили столы с выпивкой и закуской. Открыли выставку. Сказали слова. Стали угощаться. Кому-то фотографии нравились, кому-то не очень. Низкие потолки в зале. Довольно душно. Знакомый председатель международной конфедерации художников сказал, что администрация Дома воюет с ними и не пускает их художников к себе бесплатно, а у тех и так денег нет. Шампанского было много. Интересно, как насчет кошерности? Вряд ли. Какой-то совершенно незнакомый человек, оказавшийся фотографом Сергеем, заметил, что у меня совершенно библейское лицо. Что бы это значило? Рассказал, что год начался плохо, у него умерла мама. Теперь он понял, что и сам может умирать, вроде как ничто больше не держит, не будет стыдно перед мамой, что умер, не расстроит ее. Я и сам заметил это. Родители закрывают нас от этого рва. Их нет – значит, мы следующие. Теперь сам закрываешь своих детей, хотя бы они этого и не понимали. Да и, конечно, их это расстроит. Не спросил, есть ли дети у Сергея?

В улочках Арбата открылась галерея “Сегодня”. Или “To day”, что одно и то же. Выходишь из метро “Арбатская”. Там в переходе книжный развал, где со складов продают книги по бросовым ценам. За десятку (примерно 30 центов) купил любимого Ромена Гари “Обещание на рассвете”, роскошное издание Виктора Ерофеева “Пять рек жизни”. С книгами иду по Арбату, примерно на середине сворачиваю в Староконюшенный переулок, оттуда в Сивцев Вражек, а уже из Сивцева – в Малый Власьевский. Вот здесь и стоит этот единственный в Москве, послепожарный деревянный особняк 1814 года, известный ныне как “дом Розенблюма”. Розенблюм – мастер и педагог художественного дизайна и конструирования, поднял этот дом буквально из руин и передал галеристам. Сперва ассоциации галерей, теперь вот – галерее “Сегодня”, возглавляемой Ириной Ефимович-Пьецух, женой известного писателя.

Саму Ирину Борисовну поразило, что галерея досталась ей совершенно бесплатно. Кто-то из богатых друзей сделал ремонт, кто-то подарил линолеум, кто-то развесил лампы. Известный художник Анатолий Слепышев принес свои и своей дочери-художницы холсты и развесил их в пяти или шести комнатах галереи, переходящих друг в друга по кругу.

67-летний живописец в советское время не признавался официальным Союзом художников, зато был любим и почитаем такими людьми как Эльдар Рязанов и Алла Демидова, модельер Слава Зайцев и бывший пресс-секретарь Ельцина и бывший посол в Ватикане – Вячеслав Костиков.

Во времена моды на русское искусство в начале перестройки А. Слепышев хорошо продавался на Западе, потом и вовсе уехал в Париж, где прожил пять лет. Сейчас вышло два его альбома, красивых, на деньги спонсора, молодого вполне человека, которому нравится его творчество. Один альбом так и называется: “Парижский период”. Другой включает помимо отличных репродукций еще и дневники художника, напечатанные факсимильно, со всеми исправлениями, вставками, перечеркиваниями, написанные почти детским почерком этого пузатенького, хитроватенького мужичка и блестящего живописца.

Дневник примерно такой: “Жизнь художника идет своим чередом изо дня в день однообразно и в центре Европы, и в Москве. С утра встал, позавтракал и носом в палитру. Мазки, мазки, сдирание краски мастихином и опять мазки до самого вечера, пока есть свет. Чтобы завтра опять носом в палитру и за новое переведение красок и холстов”. Далее про контур пятна, неощутимость времени, прогулку по парку. Думаешь, да как же он там в Париже выдержал, кому он там нужен? Ведь это только тут, в России есть люди, готовые ценить в человеке одержимость тем, что как бы никому и не нужно – ту же живопись, например, которая давно уже прошла, стала элементом интерьера, рынка, определенного спроса под ту или иную окраску стен или обоев. Ведь это только здесь, запрещая живопись или литературу, придавали ей высший смысл существования вопреки. И человек превращал свою жизнь в сгусток энергии, готовый пробить стену.

И думаешь, идя Арбатом обратно к метро: ведь это только здесь, почти запретив жизнь, сведя ее к первобытному стоянию на пороге смерти, опять наделяют ее высшим смыслом существования вопреки, сию минуту, здесь и сейчас. Принюхиваешься к темному влажному воздуху: кажется, скоро весна.

Здравствуй, ты пишешь, что в Америке невозможно такое общение, как в России, когда незнакомый человек вдруг начинает тебе рассказывать свою жизнь, и при этом, главное, что ты его понимаешь, его рассказ тебе не в тягость, потому что ты сам испытываешь нечто подобное. Да и когда знакомый, пишешь ты, на дежурный вопрос “Как поживаешь?” вдруг отвечает – “Не очень. . . ” это производит неприятное впечатление какого-то скандальёза, неприличного звука вдруг вырвавшегося у человека посреди светского раута.

Да, сколько раз уже об этом писали все, кому не лень и кому не о чем больше писать, но удивляет все это как в первый раз. Все дело, думаю, в состоянии собеседников. Когда они заряжены на какое-нибудь дело и общаются друг с другом лишь в качестве чистого отдыха, отвлечения и бездумья, то, конечно, “нагружать” столь занятого человека как-то даже и некрасиво. Впрочем, никто ему и не будет исповедоваться. Такого человека узнаешь сразу: он блестящ, упакован, безукоризненно соответствует всему и при этом ничему, как какой-нибудь свежий глянцевый журнал, в котором вряд ли можно физически прочесть что-то наподобие “Записок из подполья” или “Дара”.

Совсем другое дело, когда дела нет (не извиняй за каламбур). Тут хороша и крепкая выпивка без доброй закуски, и крепкая исповедь без happy end’а. Почему-то мне кажется, что после некоторой конвульсивности Россия опять погружается в состояние застоя и стабильного умирания, выражаемое прежде всего нравственными причинами: слишком много кругом лгут и слишком противно что-нибудь делать. Как будто опять сложилась целая система зла, и любой твой маленький кирпичик будет использован на ее укрепление.

Ты опять же пишешь, что в Америке давно уже никто не пытается понять, что же происходит в России на самом деле, потому что понять это невозможно. Правильно, понять невозможно. Зато можно увидеть. Что мы и делаем здесь каждый день.

У русского человека в силу понятных причин не слишком развито логическое мышление. Прежде всего, это опасно. Логически мыслящему человеку слишком просто сойти с ума, увидев, что, при активно прокламируемых законах физики, все ходят вверх ногами. Когда говорят одно, а делают другое, то логическое мышление не просто ненужно, а смертельно. Поэтому все обходятся эмоциями. Началось это не сегодня. Пока наследники римского права оттачивали на Западе схоластические аргументы по всякому поводу, на Руси силлогизм был заменен – матом. Тоже по всякому поводу. Матерный дискурс, он самый короткий. Вроде коана в дзен-буддизме: хлопок одной ладонью. И совершенно безошибочно приводит к просветлению. А не приведет сразу, так будет подкреплен ударом по морде, так называемой дружеской “пропиской”, о которой только что напомнил Андрей Бабицкий. Когда ползешь по направлению к “оперу”, а тебя изгваздывают дубинками его приближенные.

“Прописка” в России – всюдна. Как и ее официальный двойник и синоним – гражданская прописка, сколько бы раз ее не отменяли и не объявляли внеконституционной. Бандитская прописка есть в школах, в армии, в милиции, в тюрьмах, на зоне. Не знаю только про дошкольные ясли, посреднические фирмы и семейно-брачные отношения. Судя по народной мудрости: “бьет, значит, любит” - не поручусь, что ее нет и там. О “прописке” на разных работах – в другой раз.

Это – обычай. Как и обычай в армии – отрезать противнику уши, волочить за бронемашиной его тело (может, живое, может, мертвое), совать ему в задний проход (живому) выдернутый из гранаты запал температурой в пару тысяч градусов. “Это обычай такой”, - как трогательно объяснял перед телекамерой военный журналист, настаивавший, что немцы у него украли снятый материал, который он, впрочем, им же и продал.

Да, обычай. И очень хорошо, что эту пленку прокрутили по всему миру. Только еще надо громко объяснить, что это – обычай такой. Что мы так живем. И чтобы Андрей Бабицкий, которого, как умершую душу, скрывали где-то сорок дней (когда, по русским поверьям, покойный проходит через загробные мытарства), рассказал на весь мир про обычаи русского ада. Может, тогда и в Совете Европы задумаются, кого они держат у себя.

Просто нелюдям надо говорить, что они – нелюди, как бы они этому ни удивлялись. Ведь они же даже не подозревают об этом. “Это обычай наш, - возмущаются. – Мы так живем. У нас такой путь особый. Кто вы, чтобы нам диктовать, как нам жить! У нас и атомная бомба есть на таких, как вы, советчиков!” Есть, есть, и атомная бомба тоже.

Ишь ты, не нравится, как волочат и сбрасывают в ров трупы. Да спасибо бы сказали: это ведь специально, чтобы потом родственникам продать. Зачем продавать живых, если можно хорошо заработать на трупах. Чеченцы ведь, дикие люди, “чехи”, говоря по-солдатски, готовы даже за исковерканных близких платить, чтобы похоронить по-человечески. Ничему, скоты, не научились при Советской власти. Мы-то еще сотни тысяч красноармейских трупов с германской войны не закопали. Да и с первой чеченской тоже. При “освобождении” Грозного нашли на запасных путях три рефрижератора с неопознанными солдатами, которых забыли там аж с 1996 года, когда был дан вдруг приказ о мире. . .

Да, это всегда было в России. Темное, нестерпимое насилие, разлитое во всей жизни. Насилие и после смерти. Просто в какой-то момент власть собирается или делает вид, что хочет положить этому конец, и тогда хоть немного можно вздохнуть. А сейчас к власти опять идут люди именно на этом гнусном армейско-криминальном беспределе.

Вот, что ощущает всеми пятью плюс шестым чувством каждый живущий сейчас в России. Вот, что он видит перед собой разыгрываемым в лицах, будь то лицо министра иностранных дел Иванова, министра внутренних дел Рушайло или бывшего дипломата Ястржембского, карьерного чемпиона чеченского вранья.

На последнего и вовсе страшно смотреть. Когда он с гневом опровергал известную пленку о захоронениях в Чечне, называя ее “ложью года” (а почему не века, не христианской эры?), у него в какой-то момент начали не синхронно моргать глаза. Любой психиатр знает, что это явный признак рассогласованной работы полушарий головного мозга. Когда человек сознательно лжет и при этом сам бессознательно знает это. Начальная стадия шизофрении. Говорит одно, а левым глазом помаргивает: “Не верь мне, не верь мне!” Жуткое зрелище.

А ты говоришь: “В Америке не могут понять”. Да мы уже, как при Советах, опять не слушаем, чего нам там вешают. Это только западных дипломатов может обмануть правильно говорящий полковник Путин, профессиональный вербовщик службы внешней разведки и внутренней политики России. А здешние люди все сразу понимают. Потому и голосуют в своем большинстве. “Вот ужо этим фитилям и доходягам, придуркам и лагерным хлеборезам пришел аминь!”

А ястржембские и ивановы, сделав дело, уйдут смело. Кто в дурдом, кто в Мозамбик карьерным дипломатом. Придут более крепкие на мозги и эмоции ребята. Высшая школа КГБ не зря работала и работает денно и нощно, выпуская все новые кадры. Опять же тотальная военная подготовка. Моя дочь сейчас занимается английским с девушкой, которая учится в инязе. Рядовой предмет в рядовом невоенном вузе: теория и практика допроса пленных. “Да вы не бойтесь, - отечески успокаивает девушек преподаватель. – Там нужна будет только физическая сила”.

Очень кстати прошел на днях и ускоренный выпуск “кремлевских курсантов”. В последний раз такое, кажется, было только во время войны с Гитлером. Нужно свежее лейтенантское мясо, которое в боях обновляется чаще другого. В прошлом письме я писал о расклеенных в подъездах объявлениях о наборе отслуживших армию граждан до 40 лет на кавказскую войну. Не знаю, как в Москве, а по всей стране набор идет полным ходом. Шутка ли, обещают платить по 830 рублей за каждый день военных действий (30 долларов – старая гебистская цифра, правда, в новой, “нефтяной” валюте). Деньги невероятные в нищей и, по сути, безработной стране.

Продолжается истерика с возможными взрывами и терактами. На улицах и в метро невероятное количество милиционеров, подкрепленных солдатиками военных патрулей. Идет тотальная проверка всех и любых “черных”. (“Кто такой? Еврей? Ладно, это дозволяется” - дежурный диалог с милиционером на улице или на рынке).

Впрочем, действительно, можно не верить своим глазам. Ну их, этих журналистов, репортеров, которые всегда лезут туда, куда не надо. С нас хватит – идеологов и пропагандистов. Всегда ведь хочется верить в лучшее будущее. А за оптимизм в человеческом мозге отвечает именно левое – логическое полушарие (то, которым вещает Ястржембский).

Теоретикам вообще почему-то очень нравится нынешняя жизнь в России. И не только “теоретикам в штатском”, вошедшим в так называемое “НИИ Кремля”, которое составляет сегодня стратегические планы для Путина. (Пункт первый. Увеличить один срок его пребывания президентом с четырех до семи лет. Затем – перевыборы на новый срок).

Так называемые “новые русские либералы” тоже в нем души не чают. Сбылась их давняя “чикагская” мечта о новом Пиночете, который железной рукой проведет реформы в России. Какие реформы? Для чего? Да неважно. Как и неважно, что Россия даже при самом оптимистическом раскладе карт задержалась на такт: Пиночеты нынче в мире не в моде. У нас свой путь – донашивание ушедшей моды, но зато до конца, так, чтобы клочья пошли.

Несколько лет назад я общался с таким целым либеральным направлением. Бывшие “сидельцы по кухням”, “подпольные философы”, они получили гранты от разных европейских и американских структур на “развитие в новой России гражданского общества”. Собирали молодых депутатов прежних Дум, возили их по европейским столицам на семинары, учили уму-разуму, а заодно пользоваться ножами и вилками, внедряли либеральные идеи. Одной из идей было почему-то доведение свободы от государства до полного и окончательного конца: приватизация выплаты пенсий, больничных, страхования.

Чем в более обратную сторону шла жизнь (организаторы фондов и приватизаторы всего на свете, получив деньги, тут же исчезали с ними в неизвестном направлении), тем более логичными становились высказываемые идеи. Вершиной логики становился “новый русский Пиночет”, который введет диктатуру и прямым своим правлением уничтожит всех лихоимцев и. . . И что? Приватизирует все правильно. Чубайс и Гайдар тоже были из этой либеральной школы, но более практичного направления: “против русских обычаев не попрешь” и “обстоятельства сильнее нас”.

В какой-то момент все надежды были связаны с Лебедем. Подозрения вызывало и горячее одобрение первой чеченской войны. Как видно, логика идеи у них была сильнее реальных русских методов, которыми эта идея воплощалась. Но Лебедь исчез с политических небес вместе с написанной ему либералами экономической платформой И вот теперь новая – теперь уже безошибочная – надежда: полковник Путин.

Пишет, пишет сегодня “либеральная контора”. Это есть наш последний и решительный шанс. Осмотрительный резидент внешней и внутренней разведки им не перечит. Пишите, пишите, придет время мы и вас обнародуем.

Странная все-таки Россия страна. Для нормальной демократии народ должен быть, по меньшей мере, аристократом. Как иначе правильно выберешь себе слуг? В России же быдло выбирает себе очередного Хозяина. Что, в общем-то, не демократия, а конюшня, где всяк волен выбрать кнут по своей заднице.

Вообще же наступает веселый месяц – перед выборами. Вслед за “святым Касьяном” – високосным лишним днем 29 февраля – идет “несвятой Касьянов”, первый зам будущего президента, щедро рассыпающий лишние “нефтяные” деньги на зарплаты и пенсии. Повышение цен начнется с апреля. Но и это не главное. Думали, что двухтысячным годом начнется новая эра, новое тысячелетие. Обманули. Оказывается, год-то лишний. Твори, что хочешь. Все здесь ненастоящее. И вся Россия - то ли в промежутке, то ли в промежности.

Раньше, в советское время любили ко всяким датам писать “Призывы ЦК КПСС”. Обращаясь к сержантам и старшинам, к славным женщинам, к членам профессиональных союзов.

В наше предвыборное безвременье самая нужда в новых, библейских лозунгах наступающей новой эры: “Авели! Избирайте Каина в президенты! Ему строить новую Россию!”

Тринадцатое письмо нью-йоркскому другу.

О несовпадениях.

Здравствуй и извини, что долго не писал: весна, тепло, птички поют, почки распускаются, “зелёнка” в полном цвету, народ затаился в кустах и готов оказывать посильное сопротивление всему на свете. И вот еще, что меня беспокоит: а для чего я тебе все это пишу? Ну выставка, ну концерт, ну презентация книжки. . . Ты же все равно на эту выставку не попадешь, концерт не услышишь, даже книжку не прочитаешь. У тебя и выставки, и концерты, и книжки _ свои. То есть мы как бы самим ходом вещей расходимся в стороны, и очень редко когда соприкасаемся, да и то с большими недоразумениями. Об этом, впрочем, и хочу тебе написать. О несовпадениях при переходе культурной границы.

Ну вот, к примеру. Оказалось в Москве буквально на несколько дней цыганское трио “Лойко”, считающееся чуть ли не лучшим в мире. Играют в нем два скрипача - двоюродные братья Сергей Эрденко и Олег Пономарев - и гитарист Вадим Кулицкий. Совершенно необыкновенные виртуозы. Достаточно сказать, что Иегуди Менухин приглашал их играть в европейском турне “Весь мир скрипки”, что Гидон Кремер рад был видеть их на фестивале в Австрии, что в Англии они записывали песни к недавнему фильму “Евгений Онегин”, что играли вместе с Рави Шанкаром, с музыкантами из “Ролинг Стоунз”, выступали с Паваротти и Рони Вудом. То есть на самом деле это музыка ХХ1 века: соединение классики с рок-н-роллом, богатейших этнических (цыганских, в данном случае) мотивов с джазом. И все это на блестящем виртуозном уровне.

Дело в том, что Сергей Эрденко и Олег Пономарев принадлежат к двум ветвям старейшего цыганского рода. Прапрадедушка Сергея - Михаил Эрденко был профессором Московской консерватории, а его цыганскую игру на скрипке боготворил сам Лев Толстой. С пяти лет Сергея учил играть на скрипке его дедушка Дмитрий Пономарев, великолепный скрипач и педагог, живший в Хабаровске. Олег Пономарев - это сын знаменитой цыганской певицы Валентины Пономаревой, которую ты помнишь хотя бы по фильму Эльдара Рязанова “Жестокий романс”, где она поет с Никитой Михалковым о “цыганской звезде кочевой”.

То есть скрипка им была суждена с младенчества. Они получили и домашнее и вполне классическое (в Гнесинке) музыкальное образование. Где-то в начале 90-х они по отдельности выехали за границу, в 91-м году случайно встретились в Лондоне. Однажды попросились за пиво сыграть в какой-то забегаловке. Через неделю хозяин уже приобрел большой ресторан. Еще через месяц - небольшой концертный зал, где пиво стоило в десять раз больше обычного, потому что к нему прилагалась виртуозная игра трио. Так почти случайно и возник ансамбль “Лойко” - по имени легендарного цыганского скрипача, описанного в рассказе Горького “Макар Чудра”. Ну и понеслось. Концерты, контракты, гастроли по всему миру.

Их игру, действительно, надо слышать! Такой драйв, такая энергия, такой чудовищный музыкальный взрыв, вовлекающий в свою воронку все живое! В какой-то рецензии написали, что женщины не должны сидеть ближе пятого-шестого ряда, так как от этой музыки можно забеременеть!

Ну и вот, сейчас они приехали в Москву. Сначала выступали на день святого Валентина 14 февраля в зале “Россия” на концерте, посвященном Валентине Пономаревой. Те двадцать минут игры надолго запомнятся всем, кто их слышал. Потом уехали, а сейчас снова решили повидаться с родными и дать последние свои концерты: в Москве, в Питере, в Петрозаводске и у вас в Лас-Вегасе. Потому что “Лойко” распадается. “Надоело быть цыганом”, - сказал Олег Пономарев. Они думают, что переросли все это. У каждого свои контракты, свои дальнейшие пути в музыке. Семьи их в разных странах - в Ирландии, Германии, Франции. В том же Лас-Вегасе им предлагают годичный контракт на выступления, они отказались.

И в Москве все получилось достаточно нелепо. Никто и не подумал предложить им большой зал для выступления. Полторы сотни восторженных слушателей в небольшом особняке Российского фонда культуры, ночной клуб “Китайский летчик”, клуб “Дом”. . . Вот и все. Даже приглашение в ночную передачу “Антропология” на канале НТВ к Дмитрию Диброву оказалось скомканным рекламой и мизерным временем. Зрители ахнули - и. . . И что? Всё.

“За эти десять лет для нас в России ничего не изменилось, - заметил гитарист “Лойко” Вадим Кулицкий. - На концерте, посвященном Валентине Пономаревой в крупнейшем зале “Россия”, где мы играли, конечно же, бесплатно, в артистической уборной нельзя было даже стакана воды достать. И так во всем. Очень жаль. . . ”

Останутся два CD-rom’а, несколько кассет с музыкой “Лойко”, выпущенные в Ирландии, куда “приписан” ансамбль, несколько видеозаписей.

Может, и из-за этого тоже возникает ощущение несерьезности здесь происходящего, пустоты, упущенного времени, невозможности ухватиться за то, что осталось бы и после нас. Страна пустоты.

В самом центре Москвы, рядом с Кремлем открылась очередная весенняя ярмарка “Арт-Манеж”. В крупнейшем выставочном зале столицы десять дней бушевало половодье изобразительных искусств. Пять с половиной десятков галерей выставили произведения на любой вкус и цвет. От потихоньку распродаваемых классиков “неофициального искусства 60-х” до только что написанных работ классиков 90-х. Хотя бы того же Михаила Ромадина, сына академика Николая Ромадина и, в свою очередь, известного живописца, дружившего и работавшего еще с Андреем Тарковским на “Солярисе” и других его фильмах. М. Ромадину исполнилось только что 60 лет, в связи с чем он закончил большую картину, состоящую из шести десятков автопортретов-клейм: на каждый год жизни. Поразительно, что, кроме понятной похожести на автора, они еще и несут дух того времени, которому принадлежат. Вроде пионера 52-го года, студента ВГИКа 60-го, любителя джаза 67-го, художника, ездящего по всему миру 92-го года.

Да, картины Ромадина подарены женевскому Дворцу наций (вместе со скульптурами Эрнста Неизвестного), сам он вместе с женой, тоже художницей Викторией Духиной, ездит с выставками по всему миру. Конечно, такая кочевая жизнь непроста, тем более, что Ромадин работает без перерыва. На выставке в том же Манеже он, чтобы не терять зря времени, сделал несколько рисунков своего выставочного отсека и всего, что там оказалось в этот момент. Это тоже его серия - “Мои выставки”. Там же огромная картина “Мои современники”, на которой нарисованы две с половиной сотни персонажей - от академика Корина, учившего маленького Мишу живописи до галериста Филипповского, выставившего эту картину в Манеже.

Но я о другом. Казалось бы, проще остаться жить за границей. Всюду, в Европе и в Америке, в любых заштатных городишках открываются сейчас “музеи современного искусства”, где всякой твари по пари, в том числе и русской. В то же время в России, где за эти несколько месяцев они с женой каждые две-три недели участвуют в новых выставках, ими не была продана ни одна работа! Естественно, это не они одни такие невезучие: российский арт-рынок, в отличие от мирового, находится в глубокой депрессии. Так, может, действительно, уезжать? Хотя оптимисты уверяют, что надо продержаться два-три года, и все будет лучше, чем везде. В январе, якобы, будет принят Думой закон о меценатстве, и в галереи и мастерские художников выстроятся очереди “новых русских”, желающих отмыть высоким искусством свои криминальные деньги.

Впрочем, движение идет не только из России на Запад, но и в обратную сторону. Например, на компьютерном рынке. Скажем, американская компания NetBridge решила открыть в Москве интернет-магазин 24х7. ru, интернет-аукцион molotok. ru, интернет-сообщество boom. ru, где бесплатно раздают желающим сайты, и даже нечто для виртуальных открыток с давно знакомым названием - mirumir. ru.

То есть охват за те полгода, что NetBridge появился в Москве, довольно мощный и умелый. Признаюсь тебе, что время от времени пописываю в их книжный магазин рецензии на то, на сё, так что при случае и интересе можешь заглянуть и прочесть. Мы, как ты понимаешь, к интернет-магазинам совершенно не привыкли. Я, было, и сам сунулся туда с большой опаской, но увидел, что скидки на книги до 30% и в рублях, к каждой - бесплатный подарок, который чуть ли не дороже самой книжки. Заказал, и через два дня пришел молодой человек с кассовым аппаратом, вручил все с точностью до копейки, сказал спасибо и поехал дальше. Теперь вот волнуюсь, не разорились бы они со своей цивилизованной торговлей здесь, уж больно рынок для цивилизации не приспособленный. Обещают даже и за границу, то есть к тебе доставлять книги с помощью почты и курьерских служб. Не знаю, не знаю.

Во всяком случае, на днях в кинотеатре “Ролан”, что на Чистых прудах, прошла презентация этого самого интернет-магазина 24x7. ru, что означает: работает 24 часа все дни в неделю. Было довольно много всяких людей от писателя детективов Виктора Доценко и ведущего “Итого” Виктора Шендеровича до главной российской феминистки Маши Арбатовой с мужем музыкального критика Артемия Троицкого с микрофоном. Там же узнал всякие последние новости, вроде того, что министерство печати собирается вовсе покончить с остатками государственных издательств, вроде “Художественной литературы”, “Республики”, “Мысли” и прочих. Что будет закрыта газета “Книжное обозрение”. Что будут ликвидированы некоторые государственные радио- и телеканалы. Что это - новый виток приватизации?. . А в целом на презентации было шумно, скучновато и бестолково, поскольку, чего ждать от американцев, у которых денег, конечно, много, а понятия о русской жизни нет, да и не нужно им этого.

Мы ведь и сами не умнее, чему доказательством был следующий день, когда мы с Галей отправились на юбилей Английского клуба, праздновавшийся в бывшем Доме дружбы с зарубежными странами на Калининском, он же бывший особняк Морозовой на Воздвиженке, он же, не знаю, право, что теперь. Но если не понятно, что теперь Дом дружбы, то тем более непонятно, что теперь - Английский клуб. Созданный в Петербурге в 1770 году, а в Москве - в 1772 году, он был “воссоздан” в 90-х годах нашего века, как не знаю что. Понятно, что раньше там были Пушкин, Вяземский, Крылов и всякие дворяне. Понятно, что сейчас там артисты Гурченко и Лановой, телеведущие Якубович и Бэлза, мэр Москвы Лужков и несчитанное множество новых денежных мешков, которым, видно, приятно покрасоваться во фраках и мимоходом сказать в разговоре, что вчера был не на совете директоров своей фирмы, а на собрании Английского клуба. Так что ли?

Выглядело все это и скучно, и комично. Праздничный концерт был на уровне художественной самодеятельности - приветствием кукол Ельцина и Путина, с показом мод театрального курса Александра Ширвиндта, с выступлением детского ансамбля и пением Нани Брегвадзе о “Тбилисо”. Дело даже не в выступавших, а в самом пошибе концерта, который как начался пошловато, так и не выправился до конца. К тому же само “светское общество” выглядело довольно забавно. Если сами “мешки” держались солидно и скромно, то некоторые дамы, раскрасневшись от неумеренно принимаемых доз коньяка “Хенесси”, казались невпопад веселыми, громко болтали во время концерта с кавалерами и даже размахивали руками.

В общем, Английский клуб тот еще. Вроде самозванного Дворянского собрания, казаков, российского монаршего дома и им подобных. Каждый называет себя, кем хочет, приватизируя то, что плохо лежит. Говорят, русская революция случилась из-за зависти: людей интересовало не то, что они имели, а то, чего у них не было. В итоге, и того не приобрели, и это вконец потеряли. Тот же полет в страну молочных рек с кисельными берегами, называемых капитализмом, случился в эпоху реформ. Виртуальные монархисты без трона и дворяне без двора, православные коммунисты, издатели на нефтедоллары и английские лорды с Маросейки - они и сегодня еще доживают свое. Их будущее зависит от того, шагнет ли Россия в реальную жизнь из выдуманной. Ну все, обнимаю тебя. Твой Игорь Шевелев.

Москва. Апрель 2000.